Ігор Романенко

По этому поводу есть разные точки зрения специалистов, а сам Генеральный штаб особо не комментирует ситуацию на фронте и действия ВСУ, а также не рекомендует это делать кому-либо другому, даже из лучших побуждений. Это общепринятая практика при ведении боевых действий.
Наш верховный главнокомандующий Владимир Зеленский более месяца назад поставил перед главнокомандующим ВСУ генералом Залужным задачу – подготовиться и освободить юг Украины. Что, собственно, и делалось. Ведь для проведения контрнаступления на этом направлении нужны резервы, планирование, обеспечение. Однако главным элементом этой подготовки было уничтожение складов противника с вооружениями, техникой, боеприпасами, горюче-смазочными материалами и т.д., а также нанесение ударов по логистическим путям.
Вообще, сложно характеризовать события в нынешней войне по-старому, в привычной терминологии. И сложно сказать, что сейчас идет контрнаступление украинских войск. Нынешняя война России и Украины – совершенно новая, другая. Это самая крупная в Европе война после Второй мировой, и в ней множество новых элементов. Хотя Россия воюет по-старому: она по-прежнему отправляет толпы своих солдат и продвигается фронтами. Всё, как во Вторую мировую войну. Здесь же все иначе.
Я бы характеризовал происходящее на Херсонщине не как начало контрнаступательной операции, а как наступательную деятельность, которая ведется с 29 августа на трех и более направлениях.
Группировка противника на правобережье Херсонщины насчитывает около 25 тысяч солдат. Причем она, в свою очередь, делится пополам рекой Ингулец – на северную и южную. В таких условиях вести оборону россиянам очень непросто. Потому, с военной точки зрения, нам было бы неправильным не воспользоваться столь невыгодным положением российской группировки войск. Однако все это очень тяжелая военная работа и сложная задача.
Действия ВСУ вынудили противника перегруппироваться и перебросить войска с их главного направления – донецкого – на юг, то есть на южнобужское, херсонское и запорожское направления. Потому Россия сняла 15 тысяч солдат с донецкого направления, 10 тысяч – из-под Изюма…
Прежде всего, это говорит о перехвате инициативы Вооруженными силами Украины.
События в Крыму, то есть нанесение ударов по военным базам на полуострове, логистическим путям и авиационным базам, где были ударные средства ВС РФ, тоже являются подготовкой к контрнаступательным действиям украинской армии на юге.
Как минимум, два эти обстоятельства вынудили противника перегруппироваться и перебрасывать силы.
Как князь Святослав предупреждал: "Иду на вы!", так и наше военно-политическое руководство, в частности Данилов, заявляло о намерениях вернуть Крым. Подобные вещи очень действуют на противника, это информационно-психологическое воздействие на врага, что является важной составляющей информационной войны.
А когда в Крыму появилось это прекрасное существо – "Бавовнятко", которому все в Украине радуются и поддерживают его, а оно, в свою очередь, помогает ВСУ, россияне с полуострова массово побежали. Из Крыма начали выезжать в РФ многие, в том числе члены семей военнослужащих. А как воевать в Украине тем самым российским военнослужащим, если они знают, что в Крыму такая ситуация? Их больше будет заботить то, как оттуда вовремя вывезти семьи и имущество. Отсюда и известные кадры: "Вообще не хочу уезжать из Крыма… Привыкла, здесь, как в своем доме жили". Конечно, им было комфортно в Крыму все эти восемь лет, а теперь весь этот налаженный быт приходится терять.
Но ничего, пускай в таком спешном режиме и покидают Крым. С точки зрения международного права, россияне незаконно зашли в Украину, в частности, на Крымский полуостров, а потому должны покинуть его.
Так, происходящее в Херсонской области – это начальные действия наступательного характера. Во что они трансформируются дальше – сложно спрогнозировать, это знает только Генштаб. Эмоции и домыслы тут излишни. Ведь мы при этом ведем тяжелейшие бои вокруг Харькова. Горячо и на донецком направлении: Бахмут, Славянск, Краматорск, Марьинка, Авдеевка, Пески – всюду идут тяжелейшие бои.
Следует помнить, что Россия существенно превосходит нас по военному потенциалу. Да, мы значительно уменьшили ее силы в ходе боев и провала путинского блицкрига на севере Украины. Но, несмотря ни на что, потенциал России пока что больше нашего. И нужно быть высокопрофессиональным военнослужащим, чтобы отодвигать врага на отдельных направлениях, хотя бы на херсонском, когда военный потенциал группировки противника гораздо больше, чем наш.
Как это осуществить? В таких условиях мы должны на определенном направлении сосредоточить больше своих возможностей, чем противник: высокоточное оружие, HIMARS и MLRS, 155-миллиметровых гаубиц… При этом у противника будет преимущество над нами в ударных возможностях, например, пушечных, ствольных и реактивных, причем в 5-10 раз.
Вот в таких условиях мы ведем тяжелейшие бои, останавливаем противника, а также проводим контрнаступательные действия на херсонском направлении, освобождая хотя бы часть области. Эту сложную задачу украинская армия сейчас и решает.
Кроме того, нужно иметь в виду, что противник еще с мая готовил резерв – четыре корпуса (приблизительно 25 тысяч человек и 300 танков), но что-то пошло не так, и получился всего один корпус – 3-ий, в поселке Мулино. По разным оценкам, туда удалось набрать 10-15 тысяч военнослужащих. Там есть не только старые танки, но и Т-80, и Т-90. Кое-какая техника имеется. То есть, в России собрали не то, что хотели, но все равно это дополнительная сила. То, что этот корпус собирали с трудом и по частям, тоже характеризует состояние РФ.
В любом случае, если на каком-то направлении создан такой кулак, это позволит осуществлять наступательные действия. Но на каком-то конкретном направлении, потому что на несколько направлений, как это было весной при наступлении на севере Украины, у России сил не хватит. Теперь у РФ совсем другие возможности. Похоже, она планирует на запорожском и, возможно, донецком направлениях усилить свою группировку и выполнить задачу.
Ведь у Путина политические задачи превалируют над объективной военной ситуацией. Поэтому в рядах военных там начались увольнения и перестановки. В частности, Герасимов, начальник генштаба и отец "гибридной войны", был снят через неделю войны, а потом его номинально восстановили, чтобы не создавать панику. Герасимов раз даже пытался выехать на фронт, собирался повоспитывать руководство под Изюмом – еле спасся, а генералы, что были вместе с ним, погибли. Шойгу – по сути, не военный. Поэтому получается, что Путин чуть ли не лично начинает управлять военными действиями в Украине. Правда, недавно приблизил к себе своего охранника со средним образованием – Золотова. Возможно, он заменит Шойгу…
Это говорит о многом, в частности, о том, что Путин оказался в позиции таракана в банке.
Так или иначе, российская группировка в Украине все еще достаточно мощная. Поэтому она наносит нам ощутимые удары, особенно на востоке, в Донецкой области. Хотя Путин, считавший, что Украину как государство нужно уничтожить, а украинцев как нации не существует, что они – не понятно кто, без рода, племени и языка, сейчас вынужден считаться с Украиной и засылает сюда любую агентуру, предлагая Киеву срочные переговоры.
Путину необходимы переговоры. Ведь в случае продолжения войны для него начинаются очень серьезные стратегические негативные последствия. В этих условиях ему хорошо бы остановиться на том, что есть, пока это выгодно и захвачены хоть какие-то территории. Ему нужно постараться все это легитимировать.

Группировка РФ на правом берегу Херсонской области насчитывает около 25 тысяч человек, на левом берегу у противника тоже серьезные силы.
Но – очень важна мотивация. На правобережье Херсонщины мы наносим удары не только по логистическим цепочкам и складам противника, но и по пунктам управления. В результате нарушается система управления, а в активной фазе войны это существенно сказывается на эффективности ведения боевых действий.
Противник чуть ранее перенес на левый берег свои основные пункты управления правобережной группировкой, объясняя это тем, что, мол, там его оборона более устойчивая, и у ВСУ меньше возможностей достать там до важных объектов. Но, на самом деле, старшее руководство российской группировки войск просто сбежало с правого берега Херсона. И это понимает и офицерский состав, и солдаты.
Кроме того, российские военнослужащие видят, что у них перебиты все линии снабжения. Все переправы через реки – что паромные, что понтонные – оказались неэффективны. Соответственно, в случае чего у российских военных просто не будет никаких возможностей спастись. Поэтому в Херсонской области идут столь активные закупки и заготовка любых плавсредств.
Таким образом, российский солдат на Херсонщине думает не о том, как отстаивать занимаемые позиции до последнего патрона, а о том, как спастись.
Хотя, нужно признать, у части российских вояк еще сохраняется идея о том, что они освобождают Украину от "нацистов" и "фашистов". Чтобы это изменилось, им нужно побывать в серьезных переделках – нет ничего более влияющего на сознание, нежели объективные обстоятельства, которые вынуждают человека все увидеть своими глазами в тяжелых условиях. Только так происходит переоценка ситуации, что, собственно, сейчас российские войска на Херсонщине и переживают.
Так что, несмотря на то, что, с военной точки зрения, российские войска могли бы долго удерживать правый берег Херсонской области и бороться, им это вряд ли удастся, учитывая их низкую мотивацию.
Кроме того, как известно, вести наступательные действия намного тяжелее, нежели обороняться. Это затратно, с точки зрения всего: вооружений, техники, а главное – личного состава. Почему мы и просили Запад о поставках вооружений. А Запад все время опаздывает с тем, чтобы поставлять какую-то технику.
Если говорить о контрнаступлении, то, прежде всего, Украина ценит своего солдата. А ведь наступление в Херсонской области предполагается пехотой по степи – для этого необходимы бронированные машины, они должны сопровождаться танками и авиацией. Какова позиция Запада? Те же поляки весной нам не были готовы передать даже Миг-29 (речь не идет о новых американских или прочих западных самолетах вроде F-16, F-18 и пр.), а сегодня их передача Украине должна начаться со Словакии. Очень долго мы к этому шли, но только сейчас нам готовы передать 11 единиц.
А танки… Испания сначала заявила, что готова передавать Украине танки, но все остальные страны набросились на нее и задавили. Макрон откровенно заявил, что существует негласная договоренность о том, чтобы не давать Украине танки и самолеты.
Поэтому выполнять задачи и противостоять России со старой советской техникой, которая еще к тому же в гораздо меньшем количестве, чем она есть у россиян – это очень серьезный вызов. Однако для нас это национально-освободительная борьба, и другого подхода с нашей стороны нет и быть не может. Нам нужно выстоять, победить противника и освободить наши оккупированные территории теми возможностями, что есть. Все задержки с поставками помощи со стороны западных союзников для нас оборачиваются потерями.
Поэтому ситуация вокруг Херсона пока что непростая.

Помимо высокой мотивации украинских военнослужащих, нашим преимуществом является использование неудачного расположения противника в природных условиях. Это очень важно. Учитывая реки Днепр и Ингулец, на правобережном плацдарме на Херсонщине российским войскам очень сложно вести даже оборону, не говоря уж о наступлении. Поэтому Россия ищет резервы для выполнения подобных задач.
Мы, в свою очередь, концентрируем свои возможности на этом направлении, чтобы проводить контрнаступательные действия, которые очень сложны в степных условиях. Да, мы осуществляли контратаки в районе Харькова, под Изюмом, но проводить операцию на Херсонщине сложнее – там бо́льшие масштабы, и на это необходимы силы. Вот и идет разговор, каких вооружений и сколько нужно ВСУ для решения подобных задач. В последнем 3-миллиардном транше основную часть предполагалось выделить на боеприпасы, а также немного артиллерии меньшего калибра, не 155 мм. Но из наступательных вооружений там ничего нет.
Кроме того, нам нужны средства противовоздушной и противоракетной обороны. Ведь мы видим, что враг делает ракетными обстрелами с нашими городами. Противоракетная оборона – это оружие другого уровня и качества, нежели противовоздушное. В мире вообще очень мало государств, способных выпускать такого рода оружие. Поэтому по поводу 3-миллиардного транша говорится, что он пойдет на постепенные закупки зенитно-ракетного комплекса NASAMS. Это современный норвежский комплекс, ракеты – американские. Но он, в первую очередь, предназначен для уничтожения таких целей как самолеты, вертолеты, крылатые ракеты и беспилотные аппараты. Мы уже освоили уничтожение такого рода вражеских целей даже старой советской техникой, в частности, комплексами С-300 и "Бук". Также это делается нашим старым парком самолетов истребительной авиации. Однако вопрос стоит о борьбе с баллистическими ракетами: "Искандерами", "Калибрами", ракетами воздушного базирования. И в этой сфере нам предстоит большая работа.

Только на правом берегу 25 тысяч. А на левом – около 27 тысяч российских военнослужащих. В сумме – больше 50 тысяч.
Плюс нужно помнить о корпусе, который был выстрадан Россией – о 3-ем корпусе. Пусть в нем не так много военнослужащих, но зато есть техника, потому это серьезный резерв. Ведь Россия на фронте уже не знает, какую дырку закрывать, ее позиции – это "Тришкин кафтан": в одном месте россияне отрывают силы и ресурсы, в другом – пришивают. Правда, в России пытались не "отрывать", а формировать. И вот сформировали аж один корпус.
Тем не менее, этот корпус является силой, которую РФ может использовать против нас.

Потому, чтобы ответить на ваш вопрос, нужно знать точный баланс сил. А этого не знает никто, кроме Генерального штаба. Разве что спустя неделю, оценив, как себя ведет противник, какие возможности имеются у наших войск, и каким образом какие резервы будут использоваться, можно будет приблизительно сказать, какими могут быть результаты и когда.
Пока что делать какие-то выводы слишком рано. Эти заключения вряд ли будут отражать истинную картину. Поэтому я не хочу обманывать наших читателей и делать такой прогноз, поскольку не обладаю всей информацией. Я думаю, что картина прояснится примерно через неделю.

Рано или поздно мы освободим наши территории в результате контрнаступления. Единственный областной центр, который враг захватил и удерживает – это Херсон. Если мы освободим Херсон, это сократит военные возможности Вооруженных сил РФ. После этого российские войска не смогут воздействовать на Николаев, да и на юг в целом, поскольку их возможности будут весьма ограничены, учитывая дальность применения оружия.
Хотя если ВСУ освободят правую часть Херсонщины, то возникнет вопрос – а как быть с левой, куда россияне завели достаточно много сил. Ведь если это направление отрабатывать и дальше, у нас возникнут возможности освобождать Крым.
Впрочем, если пока что выполнить контрнаступательные задачи только по правобережной группировке российских войск, это уже будет очень хорошо.
Кроме того, у нас до сих пор не выполнены задачи стратегической оборонительной операции. А они заключаются в том, чтобы остановить по всему фронту наступление российских вооруженных сил. Что бы там ни говорилось, но на востоке медленно и долго враг осуществляет штурм и наступательные действия на отдельных направлениях. Необходимо остановить эти действия и вынудить противника перейти к обороне. Затем оценить результаты наших контрнаступательных действий на юге и принимать решения о направлениях дальнейшего удара.
Конечно, после освобождения Херсонщины напрашивается движение и освобождение юга, в частности, Крыма. Ведь, помимо военного фактора, на ситуацию также влияет военно-политический и психологический. Посмотрите хотя бы, что происходит в Крыму в результате последних событий – взрывов на военных объектах.
Но для этого нужно иметь силы и подготовленные резервы – обученные, с современными вооружениями и техникой.
По оценкам иностранных специалистов, отставных генералов, в частности, Ходжеса, Купера и др., для осуществления контрнаступательной операции на юге Украине нужно столько вооружений, сколько Запад предоставил за полгода. Сможем ли мы за месяц-два получить такое количество? Сейчас нам выделяют 3 миллиарда долларов, однако это нам на несколько лет вперед. Эти деньги пойдут на очень важную и нужную для нас технику, но – в этом списке нет средств тяжелой артиллерии, танков, самолетов. А нужно нам столько вооружений, сколько за полгода дали Украине вообще, причем для контрнаступления только на одном направлении! А для того, чтобы освободить всю Украину, ей нужно поставить в четыре раза больше вооружений, чем уже поставлено. В четыре раза!
Отсюда и возникают ответы и по поводу направлений для контрнаступления, и по поводу сроков, и по поводу перспектив решения стратегических задач.
Я – не оракул и не гадалка. Просто исхожу из той ситуации, что сложилась, стараюсь быть объективным. И могу сказать, что на текущий момент ситуация для нас очень непростая.

Пока что все это вилами по воде писано. Поэтому подобный сценарий анализировать не стоит.
Пока у России нет сил для повторного похода на Киев. Я понимаю, что переживают жители северных областей Украины и столицы, потому раз за разом звучит вопрос по поводу угрозы для Киева и угрозы со стороны Беларуси.
На текущий момент имеющейся у России группировки недостаточно для проведения серьезных активных наступательных действий на этом направлении. У нее попросту не хватает войск, чтобы решать свои задачи на востоке и юге Украины, России не до Киева.
Тем не менее, Украина вынуждена держать часть своих войск на северных рубежах. 2014 год и февраль 2022-го четко показали, что для нас не должно существовать серьезных неожиданностей со стороны противника, которые мы не могли бы блокировать. А это достигается за счет определенных резервов. Потому на северном и северо-восточном направлениях мы вынуждены держать часть своих сил.
При этом у России сохраняется возможность из-за границы обстреливать северные области и не только. Придет время – и мы сможем отвечать, и тогда РФ прекратит этим заниматься.
Совсем недавно мы еще не предполагали, что по Крыму могут наноситься какие-то удары. Но вдруг родилось "Бавовнятко" и только наращивает свои возможности.
Впрочем, и весенний поход России на Киев не стал для нее легкой прогулкой, как она рассчитывала. Доказательством тому является провал блицкрига – первой стратегической наступательной операции на севере. Ведь россияне ушли с севера, от Киева и с острова Змеиный не из гуманитарных соображений. Они ушли потому, что было соответствующее воздействие наших героических Вооруженных сил.

Сейчас предтеча такого момента. Мы получим результат не так быстро, как нам бы того хотелось. Я говорю о том, что мы перехватываем стратегическую инициативу у России. Перехватываем, не перехватили. То есть мы в начале этого пути. И иллюзий на этот счет питать не надо.

Частично мы уже говорили, что, таким образом, прерывается логистическое обеспечение. Причем не только тыловое обеспечение и поставки вооружений и техники, но и боевое. Поскольку были поражены и выведены из строя военные аэродромы. Самые большие потери России – в авиации. Со времен Второй мировой войны такого еще не было. Наши вывели из строя столько авиации врага, что россияне были вынуждены перегнать ее остатки на континентальную часть РФ.
Соответственно, задействование и боевое применение авиации Россией существенно усложнилось. Теперь РФ нужно больше времени, чтобы задействовать ее.
Поскольку время увеличилось, это тоже элемент подготовки и предоставление дополнительных возможностей нашим войскам, ведущим боевые действия на южном направлении и на востоке.
Потому это важно, это существенно. И в этом направлении нужно наращивать наши усилия. Однако это зависит от наших возможностей. Это военное искусство – при всех сложностях, при очевидном преимуществе сил врага мы находим возможности концентрировать свои силы на отдельных участках и проводить контрнаступательные действия.

Военно-морская база в Севастополе.
Я офицер противовоздушной обороны. Из трех военных вузов, которые я заканчивал, два были как раз по ПВО. Как известно, воздушные цели уничтожаются средствами ПВО, однако не менее важны и системы противоракетной обороны, которых у нас пока, к сожалению, нет. Ведь важно уничтожить носитель средств воздушного нападения. То есть нужно уничтожать комплексы "Искандер" до того, как они пустили ракеты, самолеты на аэродромах и в воздухе до того, как они пустили ракеты, топить корабли ЧФ РФ и Каспийской флотилии (ракетные катера, подводные лодки) до того, как они пустили ракеты "Калибр".
Поэтому военно-морская база Черноморского флота РФ в Севастополе – это основная цель в Крыму сейчас. Флагман Черноморского флота – крейсер "Москва" – известно где. Но еще сохраняется главная база. И ее участь, на мой взгляд, очевидна.
Однако база в Севастополе имеет военно-политическое значение, как и Крымский мост.
К слову, когда этот мост только строился, мне выпала возможность сражаться в эфире со Скабеевой, и я говорил о том, что Украина производит весьма перспективные комплексы и прочие средства, проводит полигонные испытания (на то время речь шла о "Нептунах"). На что Скабеева говорила: "Да это у вас только бумажки!". Тогда я ответил, что эти "бумажки" в нужное время сработают – и в России это хорошо почувствуют. Ведь Украина работает над средствами, способными доставать до Москвы и Санкт-Петербурга. Например, "Сапсан" и "Гром-2". Но в свое время многие внутренние враги мешали, делая все, чтобы эти проекты не были реализованы. Как бы трудно ни было, думаю, эти проекты теперь получат развитие. Уже все наработки есть, нужны лишь средства и усилия, чтобы поставить все это на производство. А ведь и "Сапсан", и "Гром-2" даже лучше "Искандеров" по характеристикам. Саудиты неспроста заказывали у нас эти комплексы. Да и вообще, не секрет, что Украина за время независимости производила много оружия для других стран, то есть наработки у нас есть, но жаль, что мы упускали главный вопрос – вопрос безопасности собственного государства, за что сейчас расплачиваемся.

Хороший вопрос, он отчасти содержит и ответ. Для разрушения Крымского моста нужны определенные средства, которых у нас немного. Целесообразность его уничтожения понятна.
Можно, конечно, помечтать, но мы должны быть реалистами, чтобы наши действия не превратились в авантюризм. Ведь мы не можем допустить таких ошибок, как россияне и Путин. А ими были допущены стратегические ошибки в начале войны – оценка противника и его возможностей была неадекватной.
Возможностей наносить удары по таким целям у Украины становится больше. Но решение относительно ударов по Крымскому мосту или базе в Севастополе – не только военное, но и военно-политическое. Уничтожить весь Крымский мост полностью нам точно нечем. Да и ПВО там сильное, и охрана. Нам нужно будет действовать тогда, когда Россия будет активно его использовать для конкретной ситуации, для обеспечения своей группировки в Крыму, придерживаясь стратегии, которую мы используем на юго-востоке: бить по складам, колоннам, логистическим путям. С такой точки зрения, мост будет важной целью.
Мы имеем полное право ударить по мосту, так как он строился на нашей территории Россией в нарушение международного законодательства.

Используется. Но для нанесения удара по нему должна быть совокупность условий. Это решение будет приниматься на уровне президента, а не генерала Залужного.
Пока что рано предпринимать такой шаг, потому что это решение стратегического порядка, как и наступление на Херсон. Но пока мы действуем на оперативном уровне, то есть среднем между тактикой и стратегией.
Крымский мост – это стратегически важный объект. А решения по стратегическим вопросам принимаются верховным главнокомандующим.

Однозначно, Крымский мост уничтожить будет сложнее, чем Антоновский. Хотя бы потому что он длиннее. Уничтожить его полностью и сразу можно разве что нанесением ядерного удара, но у нас такого оружия нет. Если цель по площади и длине большая, значит, нужно больше средств для нанесения ударов, чтобы уничтожить цель. То есть Крымский мост больше, чем Антоновский, а потому нужно больше средств.
Мы можем нарушить эксплуатацию Крымского моста – железнодорожной части и автомобильной. На какое-то время возможно. И это будет важный результат.
Нанести удары по севастопольской базе ЧФ РФ тоже важно, чтобы россияне не могли загружать и разгружать свои корабли ракетами. В этом сомнений нет. Тогда Россия будет вынуждена уходить в Новороссийск.
То есть важно помнить о возможностях ракетных обстрелов РФ всей территории нашей страны и стараться минимизировать эти ее возможности.

Во многом наш разговор выше посвящен именно этому вопросу. С военной точки зрения, мы оговорили перспективы и возможности: для освобождения Крыма нужны соответствующие резервы, плюс должна закончиться операция на херсонском и донецком направлениях. Только после этого мы сможем говорить, каким образом мы сможем освобождать Крым.
Премьер Шмыгаль сформулировал намерения Украины четко. Также секретарь СНБО Данилов делал соответствующие высказывания и по поводу Крыма, и по поводу моста. Это говорит о том, что украинские военные должны готовиться к такого рода действиям. Наше правительство и общество должны работать над тем, чтобы обеспечивать ВСУ всем необходимым для реализации таких планов.

России нечем отвечать, ведь она уже использовала в войне против Украины все, кроме ядерного оружия. А Запад, прежде всего, США, вынудили Путина сделать заявление о том, что, поскольку Украина – не ядерное государство, РФ не собирается применять против нее ядерное оружие.
Путин прекрасно понимает, что, если он проиграет в этой войне, для него наступит политическая смерть, а, может, не только политическая.
Так что у России не так много возможностей для ответа на взрывы в Крыму. Ее возможности обстрелять украинские города известны, и РФ в очередной раз показала их в День независимости Украины.
К тому же, в РФ не хотят признавать, что Крым, который "зашел в российскую гавань", который для России "закрытый вопрос" и "отрезанный ломоть", обстреливает Украина, пытаясь вернуть свое. Ведь такая смена риторики и информационная легализация станут частью поражения РФ. При этом ведь социальная ситуация в России ухудшается (хоть и не так быстро, как нам бы хотелось). Потери России в этой войне огромные – порядка 340 тысяч погибших и раненых, причем это было подтверждено путинским указом о призыве 137 тысяч. Эта цифра обусловлена тем, что РФ нужно быстро пополнить и расширить штат, набрать призывников и додавливать их, чтобы подписали контракты хотя бы на три месяца.
Поэтому России будет тяжело начать говорить правду о Крыме. Наше дело правое, а у них все от лжи. Россияне воспитаны на лжи, строят свои действия на лжи. Поэтому и ситуация такая.

Да, у России есть определенные возможности, но пока что силы, которые находятся в Крыму, недостаточны для удержания полуострова. Практически все российские силы в Крыму не задерживаются, проходят транзитом, оттуда забирают всё, что можно, и перебрасывают на юг и восток. Да, РФ формирует батальоны, но их качество не самое лучшее. Вот и резервный танковый 3-й армейский корпус, о котором мы вспоминали, в который еле наскребли 15 тысяч солдат вместо 25 тысяч – Россия не знает, какие дыры им закрывать. Все это о многом говорит.
А будет ли играть расположение Крыма нам на руку, зависит от того, как оно будет использоваться. В свое время, сотню лет назад, украинские силы захватили Крым военной хитростью и сноровкой, а потом немцы нас принудили потопить там корабельный состав и вообще оттуда выйти. В 2014 году наши союзники предлагали Украине вариант, даже оказывали давление на наше руководство – чтобы мы не сопротивлялись попыткам России взять Крым, нам обещали все уладить, лишь бы не разгорелась какая-нибудь большая война. Но мы уже видим, к чему это привело: сначала россияне начали воевать на востоке, потом заморозили конфликт, насколько могли, за это время собрали силы и через восемь лет повторили все более масштабно.
Так что на союзников мы надеемся, мы им благодарны. Но у нас есть свои взгляды на будущность Украины, а интересы украинцев и наших союзников по ряду вопросов не совпадают. Это тоже нужно иметь в виду и реализовывать свою политику, даже в таких непростых условиях.

Крым еще называли "неприступной крепостью". Российская пропаганда много изгалялась в определениях...
Мы уже наносим удары по корабельному составу, потопили флагман Черноморского флота РФ – крейсер "Москва". Также есть перспектива удара по севастопольской базе. Если будет нанесен серьезный ущерб военно-морской базе в Севастополе, мы сразу получим ответ по поводу "непотопляемого авианосца".
А если провести еще ряд действий с помощью "Бавовнятка" по некоторым другим военным объектам в Крыму, это будет ответом на слова о "неприступной крепости".

Это зависит от того, насколько энергично и массированно Запад будет оказывать нам помощь современными вооружениями и техникой в течение месяца-двух. Если поставок в эти сроки не будет, это может перенестись на следующий год.

Рано или поздно это случится. Если не этой осенью, то позже мы освободим оккупированные территории.

Сейчас мы видим колебания российского руководства. На каком-то уровне Путин приближался к этому шагу. Но сейчас его положение, как у Гитлера в апреле 1945-го, и чем он закончил – всем известно. Ведь в случае чего бункер не спасет, и отвечать придется его окружению и членам семьи. Естественно, окружению и членам семьи не нравится такая формулировка и такой подход. Чем дальше, тем больше все они понимают, что всё серьезно, и так действительно может случиться, несмотря на то, что территория России большая. Да и сам Путин понимает, что у него много детей и близких, которых он не хотел бы потерять и хотел бы сохранить им жизнь.
Кроме того, западные разведки отслеживают ядерные арсеналы и возможности РФ. Потому в любом случае не будет так, что погибнут все, а Путин попадет в рай – ему до рая, как до Луны.

Такая угроза пока сохраняется. Над этим работает наше политическое руководство и руководство наших союзников. МАГАТЭ побывало на станции и мониторит ситуацию. Однако возможности МАГАТЭ скромные. Гораздо больше возможностей влиять на Россию – у мощных государств, что они и делают.
Впрочем, сейчас не стоит вопрос о возможности ядерного взрыва на ЗАЭС, но радиоактивное заражение возможно. Но этого Москве мало – ей нужно еще и обвинить во всем Украину. Здесь тоже своя опасность.
Как бы там ни было, если Путин уже не будет угрожать применить тактическое ядерное оружие (в плане вооружений у него больше нет других возможностей), то все остальное конвенциональное оружие российской армии проигрывает натовскому. Путин уже сейчас пытается показать, что воюет не с Украиной, а с НАТО. С его точки зрения, этот факт хоть как-то оправдывает, почему "спецоперация" длится более полугода. Также он объясняет, почему "спецоперация" не быстрая и не стремительная, тем, что Россия использует гуманитарный подход – и на севере Украины, и на острове Змеиный, и в других местах. Возможности у россиян ограниченные. Последние, связанные с ядерной составляющей, возможности Путин пытается использовать, но это бесперспективно. А ничего другого у него уже нет.

Запад начал объяснять это именно так. Объективная подоплека под этим есть, но… У американцев 440 HIMARS в вооруженных силах. Нам передали около 20 единиц. Поэтому каждый сам может ответить на вопрос, есть ли у США возможности предоставить Украине больше вооружений.
Ленд-лиз был подписан еще 9 мая, решение о выделении Украине помощи на 3 миллиарда долларов появилось 24 августа. Не понятно, что мешает Штатам начать поставлять оружие в нужном количестве. Ведь ленд-лиз – это инструмент, который как раз и позволяет президенту США быстро решать вопросы о предоставлении помощи Украине (военной и финансовой). Инструмент есть, возможности есть... Но такова политика.
Путин считает, что воюет с НАТО, но в действительности он пока еще воюет с Украиной, которой помогают союзники. Вот на Западе и не хотят довести все до войны РФ и НАТО, пытаются не допустить, чтобы война переросла в ядерную.
Чтобы этого не случилось, Россию нужно решительно победить. И делать это нужно как можно быстрее. Ведь, чем дольше длится война, тем больше гибнет украинцев, прежде всего, украинских военнослужащих.

По поставкам NASAMS следует понимать вот что: этот комплекс, первые две батареи, передадут нам до конца 2022 года. Американцы – не немцы, они передают то, что обещали. Оставшаяся часть денег из 3 миллиардов пойдут на то, чтобы еще шесть батарей произвести в течение двух лет, а потом передать нам.
Нам все это нужно, потому что это – современное оружие, которого нет у России. Впрочем, что NASAMS, что IRIS – это не противоракетное оружие, не против баллистических ракет. За ПРО нужно еще бороться.
Часть союзников были бы не против, если бы Киев согласился на переговоры с Москвой. Они хотят остановить войну, даже если нужно будет частью наших территорий поделиться с РФ.

Думаю, что не допустят. Вопрос не только в деньгах, хотя это очень важно. На Западе понимают, что поражение Украине привело бы к очень тяжелым последствиям для них самих. Поэтому – не допустят.

Это несвязанные вещи. Ракеты стреляют по наземным объектам. А результат, который демонстрирует наша авиация – это не чудо, а тяжелейший труд летчиков, инженеров, техников и средств ПВО. Мы посбивали наиболее подготовленный летный состав и много летательных аппаратов РФ, поэтому она применяет авиацию только вдоль линии соприкосновения, а не по всей территории, как раньше.

Это не так. У России достаточно вооружений и техники. Другое дело, что все это старое. Они будут снижать свой уровень техники до уровня Т-34, потому что для Путина и его окружения эта война – за личное выживание, и поражение в ней приведет к политической смерти, а, может быть, не только политической. Поэтому Россия будет использовать все, что только может. Уже сейчас они используют старые ракеты, танки. Но все равно они еще представляют угрозу.
Несмотря на все это, потенциал российской группировки на территории Украины больше, чем потенциал ВСУ. Но даже в таких условиях наши умудряются бороться с россиянами, останавливать их, проводить контрнаступательные действия. Это – высокий профессионализм. А, помимо прочего, ВСУ еще и выполняют задачу снижения военного потенциала России.

В России "Бавовнятко" помогает нам уже сейчас, в приграничных областях с Украиной. И это абсолютно законно. Западные военные эксперты говорят о том, что, согласно международному праву, у Украины есть полное право на нанесение ударов по этим объектам, с которых обстреливают наши города. Поэтому в приграничных областях РФ, а также в той же Зябровке (аэродром, который Беларусь передала в пользование россиянам) это вполне обосновано. С военной точки зрения, необходимость в таких действиях есть.
Если Россия не прекратит войну, то все эти "хлопки" на территории РФ не прекратятся – будут только меняться формы, и ситуация для России будет только усугубляться. Мощь нашего воздействия будет возрастать.
Посмотрите хотя бы на то, как россияне сейчас улепетывают из Крыма, там просто психоз. С ростом нашей мощи и достижением наших очередных побед ситуация для РФ будет усугубляться.

Нельзя исключать боевые действия с использованием сухопутных войск на территории РФ. Но, думаю, до того, как возникнет такого рода необходимость, вопросы, скорее всего, будут решены. Но если со стороны России будет продолжаться агрессия, все может быть. Пока что наши союзники категорически нас от этого удерживают. Даже по Крыму были моменты, например, оружие Запада в отношении Крыма нам нельзя применять, и мы так и делаем.

Не следует исключать такой возможности. Однако Запад распада России не хочет. Причина – в ядерном оружии: они не хотят его бесконтрольного распространения.
Впрочем, в свое время Запад не хотел и распада Советского Союза. Президент США прилетал в Киев, выступал в парламенте, не получил поддержку, хотя очень уговаривал и предлагал жить дружно и вместе со "старшим братом". Но нам "мышебратья" не нужны. Мы хотим жить в своей стране, по своим законам.
Так и многие народы РФ стремятся к собственной независимости и имеют право ее отстаивать. А любые сопутствующие вопросы будут решены, в том числе и с ядерным оружием. Как решили вопрос при распаде СССР, так решат его и сейчас при распаде РФ.
Во всяком случае, интересы самих россиян, и других государств, которые сейчас в составе РФ, рознятся. Как по Украине, так и по будущему России.

Если в течение месяца-двух в Украину будут поставлять оружие, то есть возможность закончить войну уже в этом году. Если этого не произойдет, война продолжится и в 2023 году. В таком случае следующий год будет завершающим в войне.