Георгій Тука

Всегда различал образ Голобородько и человека Владимира Зеленского – с моей точки зрения, ничего общего между образом и реальностью нет. А большинство украинских избирателей были очарованы именно образом – ролью, сыгранной Зеленским.
Коль уж Зеленский волею судьбы возглавил наше государство, я бы не хотел, чтобы он повторил судьбу Януковича. И дело тут вовсе не в личных симпатиях или антипатиях… Действия Януковича на посту президента, в конечном итоге, привели к колоссальной трагедии для нашей страны. И повторения такого сценария в Украине я бы точно не хотел.
Вполне допускаю, что Зеленский повторит путь Ющенко. К счастью для Виктора Андреевича, во время его президентства не было такого фактора как война. Как справится с этим фактором Зеленский, сказать тяжело. Пока что никаких позитивных трендов не наблюдается, поэтому я настроен пессимистично.
Наиболее оптимальным сценарием и для самого Зеленского, и для Украины будет повторение судьбы Ющенко, т.е. если Владимир Александрович уйдет в небытие и останется вне истории государства.

Нещодавно Зеленський в інтерв'ю одному з американських видань, окреслив запитання, яке хотів би поставити новообраному президенту США Джозефу Байдену: "Пане президенте, чому ми досі не в НАТО?». І, як на мене, розгорнута відповідь на це запитання міститься в інтерв'ю Європейській правді посла Великої Британії в Україні Мелінди Сіммонс. Зокрема, вона нагадала, що Україна зовсім недавно – влітку 2020 року – отримала статус партнера НАТО з розширеними можливостями (Enhanced Opportunities Partner, ЕОР), але майже нічого в рамках цього статусу не зробила, а вже заявляє, що хоче План дій щодо членства в НАТО.
Слід зазначати, що саме Велика Британія і Канада є офіційним комунікатором між Україною та Північноатлантичним альянсом. Пані посол зазначила, що, в рамках EOP треба концентруватися не лише на військовій сумісності з НАТО, але також змінювати військове відомство структурно, запроваджувати європейські практики у питаннях оборонних закупівель, логістики, чого наразі у Міноборони немає.
Тому я абсолютно не розумію цього абсолютно волюнтаристського заклику Зеленського про ПДЧ. Щоб отримати план дій щодо членства, Україні слід виконати ще цілу низку зобов'язань, які вона на себе взяла. Ми ці зобов'язання не виконуємо, але вже волаємо про наступні кроки. Це абсолютно неприпустимо. З моєї точки зору, це свідчить про те, що Володимир Олександрович просто не розуміє, про що йдеться.

Попытка увязать вопрос водообеспечения Крыма с вопросом потребления пресной воды населением полуострова – это манипуляция. Если вопрос обеспечения гражданского населения питьевой водой регулируется международным гуманитарным правом, то вопрос обеспечения пресной водой сельскохозяйственных предприятий, государственных (или псевдогосударственных) структур и воинских подразделений – абсолютно из другой плоскости. И уж точно он не лежит в сфере отношений Украины и России, ведь после момента аннексии Крыма все эти вопросы полностью перешли в компетенцию Российской Федерации. Так что именно Россия как государство-оккупант обязана обеспечивать водой промышленность, воинские подразделения и государственные структуры.
Вопросом питьевой воды в Крыму мы плотно занимались в министерстве, многократно отправляли запросы и получали оценки различных и украинских, и международных экспертных сообществ. Все сходились во мнении: запасов питьевой воды на территории Автономной республики Крым для обеспечения потребностей гражданского населения – достаточно. То есть в Крыму достаточно собственных ресурсов питьевой воды.

Я бы не стал связывать воедино вопросы взаимоотношений Зеленского и Медведчука, Зеленского и Стерненко, Зеленского и Яценко. С моей точки зрения, эти вопросы лежат в абсолютно разных, а порой и диаметрально противоположных, плоскостях.
Зеленский и Медведчук. Полностью согласен с оценкой Романа Безсмертного: все это, в первую очередь, похоже на борьбу за влияние на проект, который условно можно назвать "Киев – Москва".
Есть мощный внешний игрок – Российская Федерация. До недавнего времени монопольно и очень активно его интересы в Украине представлял исключительно Медведчук. Потому или сам Зеленский, или люди, которые близки к нему и у которых есть контакты с РФ, недовольны монополизацией Медведчуком этого канала общения. Потому санкции в отношении Козака и Медведчука я не могу расценивать как государственную атаку на них – это лишь ограничения действий Медведчука, не более того.
В таком шаге я вижу лишь желание власти переключить внимание с Медведчука как основного переговорщика на кого-то из команды Зеленского в диалоге с Путиным. Это может быть Ермак или кто-то из Шефиров. Для того, чтобы переключить внимание и ослабить влияние Медведчука, и была совершена эта атака.
Зеленский и Стерненко. Здесь ситуация диаметрально противоположная. Нельзя рассматривать приговор Стерненко отдельно от процессов, которые идут в отношении Софии Федины, Маруси Звиробий, Сергея Пряркова и т.д. Это все – паззлы одной картины. Сейчас уже речь идет не о символах реванша антимайдановских сил – речь идет о реальном реванше.
Среди этих антимайдановских сил есть люди, которые хотят отомстить, есть люди, которые хотят вернуть себе сферы влияния на внутреннюю политику государства.
Именно в таком контексте следует рассматривать суд над Стерненко.

Щиро сподіваюся, що Зеленському не вдасться всидіти на президентській посаді і весь перший термін. Я хотів би, щоб ця людина добровільно написала заяву про відставку і пішла знову "грати на піаніно".
Імовірність другого президентського терміну Зеленського, як на мене, невелика, зважаючи на ті тренди зниження рейтингів Слуги народу, які демонструють соціологічні опитування. Президент, у першу чергу, має спиратися на власну політичну силу: наскільки потужна ця політична сила, настільки потужна і сама фігура президента.
Ми вже згадували про можливість повторення Зеленським долі Ющенка. Якщо спочатку Ющенко користувався великою підтримкою в парламенті, то через рік він її майже втратив. От і зараз ми спостерігаємо майже те саме: уже не йдеться про монолітну монобільшість "слуг" – для ухвалення рішень їм доводиться йти або на якісь домовленості всередині фракції, або шукати союзників серед інших фракцій або позафракційних депутатів.
Тому перспективу другого президентського терміну Зеленського я оцінюю песимістично.

Сложный вопрос. Во-первых, что такое "честный референдум"? Во-вторых, каким законодательством предусмотрено проведение подобных референдумов?
Ни Конституцией, ни какими-либо другими законами Украины не предусмотрена возможность проведения референдумов, на которые бы выносился вопрос, касающийся территориальной целостности государства.
Да и можно ли проводить референдумы на территориях, которые несколько лет находятся под оккупацией? Это – нонсенс, с точки зрения международного гуманитарного права. Согласно рекомендациям международных организаций, после деоккупации Крыма должен пройти определенный период. Этот период называют по-разному, например, период переходного правосудия. Речь идет не только об уголовном преследовании лиц, которые сотрудничали с оккупационными администрациями, но и об очистке информационного пространства, а также о восстановлении статус-кво на тех территориях, которые долгое время были оккупированы. Только после этого можно будет говорить о проведении вообще каких-либо выборов и референдумов.

Обаятельный, энергичный и конкретный (во всяком случае, в общения со мной).
Со стороны президента Порошенко за все время я не получал никаких "пожеланий" и "хотелок". Никогда не было даже пожеланий в отношении кадровых назначений. Отмечу, что я далеко не всегда разделял те действия, которые осуществлял Петр Алексеевич, и я ему об этом говорил. И далеко не всегда он прислушивался к моей точке зрения, но я не могу его за это осуждать, ведь все-таки он – президент.

Одно не исключает другого. Дворцовый переворот может быть предвестником того самого "бессмысленного и беспощадного бунта".
Произойдет ли дворцовый переворот в России? Я не уверен. Ведь в России сейчас идет подготовка транзита власти. Это – не конспирология, это действительно так. На фоне этого процесса между потенциальными преемниками начинается интенсивная подковерная борьба. К чему она приведет, никто не возьмется прогнозировать.
Я бы ратовал за то, чтобы Российская Федерация прекратила свое существование как государство в нынешнем виде. Я бы хотел, чтобы она превратилась в группу независимых государств.
Произойдет ли это мирно или с кровопролитием – сложно сказать. Я – не сторонник того, чтобы вновь началась война в Чечне и т.д. Если все это можно осуществить мирным путем, такой путь можно только приветствовать.
Безусловно, развала России будет стараться не допустить Запад, потому что опасается того, что ядерное оружие окажется в неизвестно чьих руках. Неоднократно общался с представителями западного истеблишмента, в том числе с высокопоставленными военнослужащими и военным экспертами. Действительно, пока что консолидированный Запад боится потерять контроль не только над ядерным оружием, а над оружием массового поражения вообще (химическим, бактериологическим и т.д.). Действительно, на Западе существует страх утраты централизованного контроля над неимоверно большим арсеналом, сосредоточенным в руках Москвы.
Вместе с тем, в беседе с этими людьми я предлагал им изменить их парадигму взглядов на эту проблему. Сейчас их парадигма выглядит так: Россию нужно сохранить как единое целое, чтобы не потерять контроль. Я же предлагал изменить парадигму так: нужно принять как неизбежную данность распад России, и тогда встанет вопрос – как при этом распаде сохранить контроль над оружием массового поражения. Ведь тогда перед Западом будут стоять другие задачи, и там иначе будут смотреть на всю эту ситуацию.
Не могу сказать, что всех удалось переубедить, но зерно сомнения мои разговоры породили.

Загроза існує, але не з боку Білорусі, а з боку білоруського кордону. Сама Білорусь за жодних обставин нападати на Україну не буде. Загроза походить з боку тих військових підрозділів Російської Федерації, які через білоруський кордон, тобто з півночі, можуть здійснити напад на нас. Це цілком реальна небезпека.
Після проведення спільних російсько-білоруських військових навчань особовий склад російського війська був виведений з території Білорусі, але велика кількість озброєння і техніки залишалася там.
Про цю загрозу говорить не тільки естонська розвідка, наша розвідка теж про це неодноразово доповідала. Тому такий сценарій цілком можливий.

С экономической точки зрения, для Украины возвращение Донбасса станет весьма существенной дополнительной нагрузкой. Ведь речь идет и о возобновлении социальных выплат на ныне оккупированных территориях (а это – миллиарды!), и о восстановлении разрушенной инфраструктуры, и о запуске и реформировании предприятий. С точки зрения экономики, это будет большой вызов для государства.
Вместе с тем, уверен, что со стороны консолидированного Запада Украина получит какую-то помощь на реализацию реинтеграции Донбасса и восстановление инфраструктуры.
С политической точки зрения, тоже есть некоторые риски. К реинтеграции Донбасса нужно было давно начинать готовиться, в частности, создать необходимое законодательство. Прежде всего, нужно принять закон о коллаборантах (пока что в этом направлении делаются лишь робкие шаги), а также целый пакет законов, касающийся переходного периода, или переходного правосудия (этим вопросом у нас вообще никто из специалистов не занимался – на эту тему говорили лишь политики).
Если завтра утром Украина сможет вернуть оккупированные территории, то готовы ли мы к этому? С моей точки зрения, нет.
Например, я сейчас пишу программу тренингов для тех людей, которые потенциально могут стать представителями украинской власти на освобожденных территориях. Какие могут быть вызовы, как на них нужно реагировать, как правильно общаться с населением, которое по разным причинам может быть настроено антигосударственно, против украинской власти и т.д. – все это вопросы политического характера, и к их решению нужно готовиться. Но такой подготовки нет. А ведь понадобится целый слой государственных служащих, которых нужно будет завести на освобожденные территории, чтобы в переходной период они взяли на себя ответственность и исполняли роль государства. Это – очень серьезный вызов.

По роду своей деятельности я вынужден постоянно мониторить российские СМИ, а потому могу с уверенностью заявить: на протяжении последнего месяца в российских медиа развернулась такая антизападная истерия, какой не было с 70-х годов. Она нагнетается ежедневно. На днях одновременно по трем российским каналам в прайм-тайм обсуждалась тема войны России с консолидированным Западом, причем на полном серьезе высказывались военные аналитики о том, какой удар может нанести Запад, и как Россия ему ответит.
Посмотрите на риторику России по отношению к Евросоюзу за последний месяц (от визита Бореля в Кремли и заканчивая заседанием Совбеза ООН): Россия откровенно настроена на конфронтацию.
Естественно, на Украине все это может отразиться исключительно негативно. И сценарий обострения на Донбассе сегодня очень вероятен.
Надеюсь, что это понимаю не только я, но и руководители ВСУ, и что они предпринимают конкретные шаги по подготовке к отражению новых попыток агрессии со стороны РФ.

Уверен, Зеленский уже не вернёт свои 73% поддержки. Потому что среди сторонников Зеленского накануне президентских выборов в 2019 году были люди как с проукраинской позицией, так и с пророссийский. Такие резкие антироссийские шаги, которые сейчас предпринимает администрация Владимира Зеленского в отношении Медведчука, Шария и других, с одной стороны, могут вернуть ему часть сторонников, которые у него были из проукраинского сектора, но, с другой стороны, это неизбежно оттолкнет от него другую – условно говоря, пророссийскую – часть наших сограждан, которые тоже за него голосовали. Те, кто симпатизирует Бужанскому, Дубинскому и подобным товарищам, явно не поддержат такие действия Зеленского. Так что подобные шаги президента едва ли поспособствуют росту его рейтинга.
Как я уже говорил, действия власти в отношении Медведчука и Шария не стоит расценивать как проукраинские и антироссийские. На мой взгляд, это - проявление борьбы за возможность ведения диалога с Кремлем, а санкции против Медведчука – это лишь попытка разрушить его монополию на коммуникацию с российским руководством.
К тому же, санкции против Медведчука коснулись ничтожно маленького сегмента финансово-экономической империи, которую он успел создать: в его декларации около сотни компаний, записанных на него и его супругу, а под санкции попали единицы.
Кроме того, принято решение о национализации трубопроводов, которое я поддерживаю двумя руками. Но вопрос о том, как эти трубопроводы вопреки закону оказались вне юрисдикции Украины, я хотел бы задать Леониду Макаровичу Кравчуку, который подписывал Договор о разделе Черноморского флота. Каким образом вообще в Договор о разделе Черноморского флота попали эти ветки трубопровода… Ведь все это произошло в его каденцию.
Что же касается нынешней ситуации, то после объявления о национализации прошло уже больше недели, но до сих пор не было никаких действий со стороны исполнительной власти. Ни прокуратура, ни Нацполиция, ни судебные исполнители, ни Кабмин, ни Антимонопольный комитет пока ничего не делают. Потому пока что решение о национализации остается исключительно политическим заявлением.
Не стоит забывать, что этот трубопровод обеспечивает поставку около 70% дизтоплива, необходимого нашей стране. Его судьба – это вопрос национальной безопасности, в первую очередь, с точки зрения экономики государства.
У меня есть призрачные опасения, что все это может закончиться тем, что контроль над этим трубопроводом просто получит другой человек или группа людей, лояльных к нынешней власти, и на этом вся национализация закончится.

Пророссийские силы последние полтора года активно используют термин "внешнее управление", причем исключительно в негативном контексте. При этом фактически происходит подмена понятий. Пытаясь оторвать Украину от консолидированного Запада и разрушить сотрудничество нашей страны с МВФ, апологеты ОПЗЖ постоянно рассказывают о том, что Украина находится под внешним управлением.
Категорически не согласен с такой точкой зрения, потому что наш диалог с Западом происходит исключительно на добровольных началах – никто не выкручивает руки Украине. Ведь если вы обращаетесь в банк с просьбой предоставить вам кредит, то любой банк обязательно интересуется вашей платежеспособностью и тем, каким образом вы вернете заимствованные деньги. Естественно, и любая финансовая организация интересуется тем, сможете ли вы вернуть кредит, о котором просите.
Диалог с МВФ строится исключительно на таком уровне: не хотите – не берите, хотите – берите, но объясните, как вы будете возвращать деньги. Вот мы и отвечаем, что хотим, и мы собираемся, например, реформировать энергетический сектор, что поможет привлечь столько-то миллиардов гривен в бюджет государства, за счет этих средств мы сможем в дальнейшем погасить долг. МВФ соглашается, дает кредит, но реформу в энергетическом секторе мы не проводим. Естественно, Фонд спрашивает: "Эй, партнеры, деньги вы взяли, а где те реформы, которые вы обещали осуществить, чтобы вернуть нам наши деньги?".
Можно ли это назвать внешним управлением? Категорически нет.
Если верить рассказам о том, что послы некоторых государств высказывают нам "пожелания", в первую очередь, о кадровых назначениях, то такой диалог неприемлем.
Однако цивилизованный диалог партнеров, о котором я говорил выше, нельзя считать внешним управлением.

Ні, ніколи нічого команда Зеленського мені не пропонувала. Жодного діалогу з представниками його команди у мене не було, хоча декого з них я знаю давно.
Мушу зізнатися: чим більше я спостерігаю за діяльністю цієї команди, тим менше у мене бажання бути до неї дотичним у будь-який спосіб.

"Половина граждан" в этом контексте – это, мягко говоря, преувеличение. Если рассматривать в сумме рейтинги ОПЗЖ и Партии Шария, которых я отношу к пророссийским политическим проектам, то говорить, что их поддерживает половина населения страны, просто нечестно.
Да, действительно, я выступаю за запрет политической деятельности таких партий. Если у сформировавшейся личности есть симпатии к Москве или Питеру, то нет смысла тратить силы, средства и ресурсы государства на то, чтобы переубеждать таких людей. Нужно четко разделять: одно дело – это политическая деятельность, а другое – личная симпатия и личные вкусовые предпочтения.
Украина – не первое и не последнее государство, оказавшееся в такой сложной ситуации. Посмотрите хотя бы на примеры истории, в частности, как с восторгом многотысячными митингами в Германии встречали Адольфа Гитлера, и это была абсолютно искренняя поддержка населением страны. Однако это не значит, что всех этих людей нужно было каким-то образом преследовать, наказывать и т.д. Была прекращена политическая деятельность Национал-социалистической партии Германии, прошел процесс денацификации, и в результате ряда комплексов, которые длились не один год, проблема национал-социализма практически не стоит ни на уровне государства, ни на уровне населения. Есть лишь некоторые проявления, как и в любом другом государстве, но какого-либо влияния эти неонацистские формирования в Германии не имеют.
Примерно такой же метод нужно применить и в нашем государстве.
Нужно смотреть вперед и заботиться о будущих поколениях нашей страны. Я, например, как киевлянин в шестом поколении, рос в русскоязычной среде, ходил в русскоязычную школу, учился в институтах, где преподавали на русском языке, но, в отличие от многих наших сограждан, я не считаю это нормальным. Уверен, что эту ситуацию нужно исправлять, однако не путем революционных действий.
Между прочим, я не считаю действия, которые осуществляются в нашей стране в последние годы в отношении защиты украинского языка, резкими и жесткими. Если говорить о культурной среде (фильмы, литература, масс-медиа), то до сих пор не задействован один рычага влияния, который мог бы быть эффективным. Я говорю об известном методе "кнута и пряника" – "кнут" у нас есть (запретительные и ограничительные меры со стороны государства), но "пряников" у нас нет никаких. Почему бы, например, государству не поддерживать материально тех писателей и кинематографистов, которые творят на украинском языке, те издательства, что издают книги на украинском? Возможно, стоит не запрещать печать литературы на русском языке (если она не антиукраинского направления), а помогать финансово выживать типографиям, печатающим на украинском? Для тех, кто печатает на украинском, государство могло бы сделать налоговые льготы либо какие-то другие преференции, чтобы на украинском печатать было просто экономически выгоднее. Таких шагов, к сожалению, я пока что не вижу.

А кого саме ви вважаєте українськими націоналістами?
Інше питання – чому ті, хто називають себе націоналістами, залишаються на рівні маргінесу. Не так давно партія Свобода була присутня в парламенті у чималій кількості. Але своїми діями і кроками ці люди, що позиціонували себе як націоналісти, не виправдали тих очікувань, які на них покладали їхні виборці. Тож у результаті вони втратили підтримку народу, що є цілком закономірно.
Якщо говорити про більш радикальних націоналістів, то в жодній країні світу їх ніколи не підтримувала переважна більшість населення. Націоналістичні організації дуже часто вдаються до радикальних несистемних дій: влаштовують акції, зносять пам'ятники, обливають щось фарбою. Такі кроки не сприймаються більшістю населення.
З іншого боку, в жодній країні світу під час кризових моментів (а я ні на хвилину не забуваю, що у нас іде війна) не було такої потужної сили, яка б змінювала хід історії та розвитку суспільства в якості патерналістів. Під час кризових моментів майже завжди і всюди рушійною силою виступають люди, готові заради власних ідей жертвувати собою. Таких людей у жодному суспільстві ніколи не буває багато.
Декілька разів я говорив на цю тему із, на жаль, уже покійною Іриною Бекешкіною. І вона розповідала, що людей, готових до рішучих дій, у жодному суспільстві не може бути більше, ніж 5-7%. Це стандарт. Якщо кількість таких людей більша за 7%, це є ознакою нестабільності і внутрішньої загрози для існування такого суспільства.
Згідно з останніми опитуваннями, серед населення України до активного спротиву готові близько 25%. Чи можна цих людей назвати націоналістами? Абсолютно ні.
Разом із тим, націоналісти, яких значно менше, цілком можуть стати поводирями суспільного протесту.

Коли йдеться про такі записи телефонних розмов, я би радив усім говорити про "голос, схожий на голос певної людини". Адже не є таємницею, що сучасні технології дозволяють фальсифікувати будь-які діалоги. Навіть у відкритому доступі в інтернеті існує декілька сайтів, які пропонують у якості забавки зробити щось подібне. Ви можете завантажити зразок голосу потрібної вам людини, і віддалений сервер озвучить вашу промову голосом цієї людини.
Тож не варто переоцінювати ту інформацію, яку ми отримуємо з таких записів начебто телефонних розмов.
Втім, почуте у цьому записі мене неприємно вразило. Але повірити у достовірність цього запису і робити з почутого висновки я не готовий. Спочатку потрібно довести, що це правдивий фрагмент реальної розмови, що це дійсно були голоси Медведчука та Суркова, а не нарізка фраз, не монтаж.
До того ж, я завжди пам'ятаю, що будь-який фрагмент може бути вирваним із контексту та використаний у чиїхось цілях, бо сам стикався із подібним. Тому дуже виважено і обережно слід ставитися до таких вкидів.

В политическом информационном пространстве Украины сложно найти упоминания о Триморье. Об этом проекте говорится лишь коротко, отрывками.
Почему у нас участие в Инициативе трех морей не стоит на политической повестке дня, мне тяжело сказать. Сам проект – очень интересен. Уверен, что подавляющее большинство украинских граждан вообще не знают, о чем речь.
Триморье – это 12 государств, которые объединены в этом проекте. За исключением Австрии, 11 государств – это страны бывшего социалистического лагеря, у которых большое общее прошлое. Именно поэтому между странами есть взаимопонимание и одинаковое понимание многих нынешних процессов.
Почему Украина столь пассивна в этом вопросе – не ясно. Но я считаю, что это не совсем правильно. Нам следует более активно вовлекаться в этот процесс, потому что он реализуется в рамках ЕС, а участие Украины в этом проекте усилило бы наши связи со странами Евросоюза.

Сколько осталось режиму Лукашенко, сказать сложно. С моей точки зрения, революционный запал в Беларуси практически сошел на нет. Так случилось потому, что сами белорусы были не готовы к решительным действиям. У подавляющего большинства населения превалировали настроения смены власти эволюционным путем. Но такие режимы, как режим Лукашенко, можно сменить только революционным путем. Революционный путь без применения насилия – это нонсенс.
Конечно, последствия протестов в Беларуси не растворятся бесследно – они будут присутствовать и в какие-то моменты будут проявляться.
Лукашенко, пусть и с опозданием, начинает разыгрывать карту конституционной реформы. А это значит, что он будет играть на понижение протестных настроений. Был уверен, что этот манипулятивный прием он применит в самом начале протестов в Беларуси. Он уже тогда должен был предложить людям, которые позиционируют себя как лидеры оппозиции, сесть за стол переговоров и начать диалог, чтобы разработать изменения в конституцию, чтобы, таким образом, заболтать процесс. И тогда, как минимум, два-три года на этих санях Лукашенко удалось бы ехать.
Почему-то Лукашенко попробовал ломать ситуацию через колено. И, нужно отдать должное, ему это удалось. Сейчас он включил процесс конституционной реформы в Беларуси. Совершенно очевидно, что эта реформа будет исключительно декларацией. Ни о каких демократических преобразованиях в Беларуси и речи быть не может. Но, как говорил наш первый президент, "маємо те, що маємо".
Увы, я не верю, что в ближайшее время в Беларуси могут возобновиться масштабные протесты, способные привести к смещению режима Лукашенко.

Росія і США – це наддержави, подобається нам це чи ні. А потенціал нашої країни неспівставний ані з потенціалом Сполучених Штатів, ані з потенціалом Росії.
Відносини між РФ та США, а також РФ та Євросоюзом перебувають на найнижчому рівні за останні 25 років. Про це говорять і представники Росії, і представники ЄС, і представники США.
Втім, не певен, що це призведе до якогось збройного протистояння, адже всі учасники процесу усвідомлюють, що у кожної зі сторін є ядерна зброя. Тож навряд чи це може призвести до прямих зіткнень.
Хоча, якщо подивитися на приклад Сирії, то прямі зіткнення між американськими і російськими військовослужбовцями можуть статися. Закінчилися вони трагічно для росіян, але без подальшої ескалації у цьому протистоянні.
Скоріше за все, протистояння між США і Росією відбуватиметься із застосуванням тих 80% ефективних невоєнних способів ведення сучасної війни. Тобто триватиме "гібридна війна".
Роль України в цьому процесі дуже залежатиме від нас самих. Якщо ми дозволимо себе використовувати, нас будуть використовувати. Немає значення, хто саме – США чи Росія.
Яскравий приклад того, як це може відбуватися – забезпечення українських реакторів пальним. Адже не є таємницею, що протягом багатьох років саме РФ забезпечувала майже на 100% наші атомні реактори пальним. У 2014 році постала задача усунути цю залежність України від Росії. Почалося переобладнання реакторів і їх перехід на американське пальне від Westinghouse. Але раптом цей процес зупинився. Тоді я працював в уряді і запитав у тодішнього міністра енергетики Ігоря Насалика, чому зупинили перехід на американське пальне. Отримана відповідь повністю збігалася з моїм світоглядом: ми мали монополіста в особі Росії, але тепер встановлено паритет майже на рівні 50/50, тобто ми не залежимо в повному обсязі ні від одного монополіста, ні від іншого.
Такий прагматичний підхід – чудовий приклад того, як повинна діяти наша влада, щоб Україна не стала розмінною монетою.

Реальних можливостей повернути контроль над українсько-російським кордоном до 2025 року немає. Відповідальність за це лежить у тому числі на нинішній владі. Вона апелює до одного з пунктів Мінських домовленостей, де йдеться про те, що контроль над кордоном Україна почне здобувати у перший день після проведення місцевих виборів в ОРДЛО, а завершиться цей процес після повномасштабного політичного врегулювання. Цей пункт заводить мінський процес у глухий кут і робить Мінські домовленості такими, які неможливо виконати. Адже Україна ніколи не погодиться на проведення будь-яких виборів на нині окупованих територіях, не маючи контролю над кордоном.
Так, Мінські домовленості недосконалі, і кожна зі сторін – не тільки Росія – може трактувати те, що там написано, на власний розсуд.
Один із пунктів говорить, що Україна отримає контроль над кордоном у перший день після виборів, але він не говорить, від кого саме Україна повинна отримати контроль над кордоном. А це означає, що контроль над кордоном до виборів на певний час може отримати міжнародна місія – чи то ООН, чи то ОБСЄ, а згодом, після місцевих виборів, вона передасть контроль Україні. Такий варіант не суперечить ані букві Мінських домовленостей, ані державним інтересам нашої країни.
Тож я не прихильник того, щоб зараз жбурляти камінням у Мінські домовленості через те, що їх неможливо виконати взагалі. Все можливо, якщо їх уважно читати і шукати шляхи, як написане використати на власну користь.

Закон о наказании коллаборацистов нам нужен. Об этом я начал говорить, еще когда работал на должности главы Луганской ВГА. Такой закон – лишь фрагмент комплекса законов, который должен быть принят на время переходного правосудия.
Вместе с тем, еще в 2015-2016 гг. я активно спорил со своими друзьями и соратниками, которые создавали наработки таких законов и отстаивали следующую точку зрения: всех коллаборантов нужно посадить едва ли не пожизненно, кто-то даже кричал, что их нужно расстрелять. Но я объяснял, что существуют разные степени сотрудничества с оккупантами, а, соответственно, должна быть предусмотрена и разная степень ответственности. Только через два-три года таких бесед мне удалось убедить своих товарищей в том, что нужна дифференциация.
Кроме того, при этом крайне важна четкая формулировка законов, чтобы они могли применяться. Ведь у нас около 80% законопроектов, которые выносятся на рассмотрение Верховной Рады, получают отрицательные оценки Главного экспертного управления ВРУ. Это говорит о том, что в текстах этих законопроектов имеются пункты, которые противоречат уже принятым законам. Столь низкое качество законов порождает массу противоречий и проблем при их применении.
Если говорить о законопроекте № 5144, то мне не нравится то, как прописана дефиниция – что такое коллаборационная деятельность. Там, мягко говоря, есть, над чем поработать. Это понятие должно быть настолько четко прописано, чтобы, с одной стороны, в будущем не было искушения подвергать политическим преследованиям тех или иных людей, обвиняя их в коллаборационизме, а с другой – чтобы не было возможности у тех негодяев, которые пошли на сотрудничество с российской оккупационной администрацией, избежать ответственности за свои действия.
Что касается предлагаемой в законопроекте ответственности за те или иные действия, то меня смущают некоторые формулировки, например, "позбавлення права обіймати певні посади та займатися певною діяльністю". Что это за "певні посади" и "певна діяльність"? Как в законе, который фактически ограничивает права человека, можно использовать такие размытые формулировки! Все это должно быть конкретно выписано во избежание дальнейших манипуляций. Никакого двусмысленности быть не должно.
А в том, что такой закон нужен, я абсолютно убежден.

Во-первых, я не помню, чтобы я давал прогнозы о скором развале России.
Во-вторых, если вы хотите, чтобы она развалилась, то нужно не ждать, а действовать.
В-третьих, это зависит от изменения парадигмы консолидированного Запада: если западный истеблишмент перестанет бояться неконтролируемого распада России и распространения оружия массового поражения, то он найдет способ локализации этих угроз. И тогда Россия прекратит существование в ее нынешнем виде довольно скоро. Подчеркиваю, речь не идет о физическом уничтожении граждан – речь идет об уничтожении государства как системы управления. Система управления может быть разрушена быстро – за 10-15 лет активной антигосударственной российской политики.

К Навальному я никак не отношусь. Путин и Навальный – это аверс и реверс одной монеты.
Поскольку я вынужден мониторить российские СМИ, знаю, что, помимо откровенной пропагандистской мишуры, там подаются неопровержимые факты того, что в свое время Навальный был ярым российским националистом и шовинистом. Такие люди у меня вызывать симпатию не могут.
В случае если Навальный каким-то чудом станет новым президентом России, я не верю, что он добровольно вернет Украине Крым. Это сказки, которым я абсолютно не верю.
Вообще, на сегодняшний день такой сценарий маловероятен, кто бы ни стал президентом РФ в ближайшем будущем.

Цілком погоджуюся, що далеко не всі в Україні знають, хто такий Стерненко.
Сергій Стерненко точно не є героєм мого роману. Але я ознайомився з дописами його адвоката Масі Найема і можу сказати, що вирок, який був озвучений в Одеському суді, викликає запитання.
Стерненка засудили за те, що ним було здійснено викрадення людини, яка відкрито виступала з проросійськими поглядами під час анексії Криму та війни на Донбасі, яка закликала до створення "Одеської народної республіки".
Другий епізод, який Стерненку інкримінують – наявність у нього незареєстрованої зброї. Але, виходячи з матеріалів справи, йдеться про стартовий (шумовий) пістолет. Вибачте, але це насмішка над правосуддям! Де бачено, щоб за стартовий пістолет будь-кому давали термін?
Тому саме судове рішення і термін покарання я сприймаю як політичну помсту.
Я не за Сергія Стерненко, але я проти реваншу, де випадок Стерненка є лише одним із пазлів.
Чи переростуть акції на підтримку Стерненка у майдан, сказати важко. Подібні речі важко прогнозувати. Хто в 2013-2014 роках міг передбачити, чим усе обернеться? Ніхто.
Про доволі великий протестний потенціал нашого суспільства ми говорили вище. А ціла низка антиукраїнських і проросійських кроків, здійснених Зеленським і його командою, тільки ще більше збурює протестні настрої.
До того ж, Бужанський та Гетьманців у своєму зверненні закликали не проявляти жодної толерантності до протестувальників, що обурилися через вирок Стерненку. Однак ці люди забувають, чим у багатьох країнах світу закінчується надмірне застосування сили з боку держави…

Виходячи з того, що атаки на Медведчука я вважаю не проявом проукраїнської позиції влади, а боротьбою за канал комунікації з Кремлем, можу припусти, що ескалація ситуації на Донбасі, яку створить РФ, цілком можлива.
Як на мене, під загрозою зараз маріупольський напрямок.
Але все це може статися виключно в тому випадку, якщо команда Зеленського не розширить свої можливості комунікації з Кремлем завдяки атаці на Медведчука. Якщо Кремль відмовиться від діалогу безпосередньо з командою Зеленського і наполягатиме на тому, щоб усі діалоги відбувалися тільки через кума Путіна, зрештою, Росія може вдатися до загострення ситуації. Це цілком реальний сценарій.

До створення Кримської платформи я ставлюся виключно позитивно. Але жодного разу наше керівництво досі не озвучило кінцеву мету створення цього майданчика. Якщо кінцева мета – посилення тиску на Росію, в тому числі за рахунок нових санкційних обмежень, то я двома руками «за».
Але якщо ціль така, тоді мені абсолютно не зрозумілі спроби залучити Росію до участі в цій платформі. В цьому немає жодної логіки. І Лавров, і Пєсков уже висловилися про Кримську платформу: якщо там говоритимуть про повернення води в Крим, Росія готова буде долучитися. Але цілком зрозуміло, що про жодне постачання води в Крим там йтися не буде, тож Росії там не буде.
Певні загрози через активну участі Туреччини в процесі повернення Криму справді існують. Адже в Туреччині досить стрімко зростають паносманські настрої: там часто лунають згадки про Османську імперію, про бажання повернуся до кордонів Османської імперії. Туреччина зараз на підйомі, який пов'язаний і з її успіхами в Сирії, і з її спільними з Азербайджаном успіхами щодо повернення Нагірного Карабаху. Тому президент Ердоган зараз користується неабиякою підтримкою громадян – майже такою самою, як у Путіна в Росії.
Тому певні загрози для нас є. Хоча зараз офіційно Туреччина навіть натяків на подібний сценарій не робить. Але відповідальні політики повинні враховувати навіть гіпотетичні ризики та готуватися до них.

В России идет подготовка к смене власти, передаче власти. И сейчас разворачивается борьба между двумя-тремя кандидатурами. Речь идет о представителях силовых ведомств РФ. Противостояние между этими ведомствами объясняются тем, что у нас называют войной "башен Кремля".
Чем все это закончится, предсказать тяжело. Не верю, что в России может сложиться революционная ситуация. Однако допускаю, что там может быть реализован сценарий того или иного дворцового переворота. Поживем – увидим.
В нашей стране у многих есть иллюзия: весь негатив, связанный с аннексией Крыма и войной на Донбассе, персонифицирован в образе президента Путина, и потому существует идеологема, что после отставки или ухода Путина в мир иной все наладится. Ничего подобного. За годы правления Путина в России был сформирован "консолидированный Путин", а это десятки высокопоставленных людей – публичных и непубличных, и, естественно, преемник Путина в той или иной степени будет находиться под влиянием этой большой группы российского истеблишмента. Поэтому ожидать радикальных изменений в векторе Россия-Украина с приходом нового лидера РФ просто наивно.

Исходя из риторики украинской власти, которую мы слышим в последнее время, отказ Киева от минского процесса ожидать можно. Но я не сторонник выхода Украины из минского переговорного процесса, поскольку значительная часть санкций против России, введенных западными странами, основаны именно на невыполнении Россией "Минска".
Если Украина в одностороннем порядке выйдет из "Минска", на Западе, прежде всего, в странах ЕС, включатся весьма влиятельные пророссийские силы – и политики, и бизнесмены, которые будут использовать этот факт, как аргумент и причину для снятия санкций с РФ. А это, естественно, не пойдет на пользу нашей стране.
Я считаю, что Украина должна не выходить из минского процесса, а добиваться, чтобы такой шаг осуществила РФ. Тогда у нас будет возможность требовать ужесточения антироссийских санкций.

Приговор Стерненко может привести к серьезным протестам. И сейчас многое зависит от тех политических сил, которые будут стараться направлять протестное движение в ту или иную сторону.
Количество людей, недовольных тем, как развивается наше общество – больше 60%: кому-то не нравится повышение тарифов, кому-то – введение кассовых аппаратов, кто-то не поддерживает закон о продаже земли, кто-то не воспринимает заигрывания Зеленского с Россией. Недовольных много, но у каждого своя причина недовольства.
Потому дальше все будет зависеть от того, насколько оппозиционным политикам удастся объединить недовольство людей. От этого будут зависеть и масштабы протестов, и будущие сценарии развития событий.
Я бы очень не хотел, чтобы у нас произошел очередной майдан, но такой сценарий я не исключаю.

Не можу погодитися з тим, що всі ці роки питання Криму не піднімалося. Просто з об’єктивних причин питання Донбасу превалювало, бо йшлося про події у «гарячій точці», де лунали постріли та вибухи, де йшла війна, де гинули мирні громадяни, де військовослужбовці різних армій знищували один одного. Такі речі превалюють над тим, що називається анексією. Саме тому питання Криму не було на перших рядках і на перших шпальтах: воно затьмарювалося активними бойовими діями на Донбасі.
Разом із тим, у політичних діалогах, у тому числі під час президентства Порошенка, про Крим згадували.
Ви говорите про конкретні дії, спрямовані на повернення Криму. Але яких саме дій ви чекаєте? Ви думаєте, що США чи НАТО почнуть бомбити бази Чорноморського флоту РФ, аби Україна могла поновити свій суверенітет і повернути Крим? Такого не буде.
Будь-які кроки, спрямовані на повернення Криму, які будуть здійснюватися, будуть розраховані на довгострокову перспективу.

На сегодняшний день официальная позиция российской власти: сохранение статус-кво на Донбассе. Ни о каком присоединении этих территорий к России речь не идет.
Форум в Донецке, на мой взгляд, имел несколько составляющих, и все они – для внутреннего потребления в России, то есть направлены на российский электорат. Ведь в РФ уже маячат будущие выборы в Госдуму.
Не секрет, что уровень поддержки партии Единая Россия снижается, а, соответственно, есть риск, что единоросов в Госдуме нового созыва будет меньше, чем сейчас. Такую роскошь нынешнее российское руководство РФ себе позволить не может. И чтобы поддержать провластные настроения у населения, существует проверенный способ – внешняя угроза: перед лицом внешней угрозы граждане любого государства, как правило, забывают о каких-либо внутренних проблемах и объединяются вокруг власти. Такой сценарий сейчас и разыгрывается в России: нагнетается антизападная истерия, плюс электорат объединяют вокруг тезиса о «русском Донбассе» и о том, что «Донбасс вернется домой, как Крым».
Кроме того, не секрет, что на оккупированной территории подавляющее большинство граждан глубоко разочаровано происходящим, в частности, тем, что Россия их до сих пор не присоединила. Чтобы поднять боевой дух пророссийской части населения Донбасса и его веру в матушку-Россию, был проведен такой форум, такая информационная операция.
К сожалению, в эту игру почему-то включился и Леонид Кравчук. Этот «Информационный пузырь» могли обсуждать политологи, эксперты и даже депутаты, но официальный представитель Украины в ТКГ опускаться до такого уровня не должен. Ведь российская власть в тот же день четко обозначила, что ни о каком принятии этих территорий в состав России речь не идет. Зачем Кравчук включился и стал подыгрывать в этом диалоге, мне не ясно. Это большая ошибка.

Російські ЗМІ намагаються розповісти про те, що вакцинація на окупованій частині Донбасу ось-ось почнеться. Звісно – щеплення робитимуться російською вакциною. Ця тема подається у контексті того, що Росія своїх не кидає.
Об’єктивної інформації про ситуацію з захворюваністю на коронавірус на окупованих територіях ніхто не повідомляє. Але й ті дані, які подаються, дозволяють зрозуміти, що рівень смертності хворих на цю інфекцію там значно вищий, ніж на території України (хоча я скептично ставлюся і до тих даних, які надає наш МОЗ). Втім, різниця все одно колосальна.
Я досі спілкуюся з людьми, які живуть на окупованій частині Донбасу, тож знаю, що настрої у тамтешніх людей дуже пригнічені, вони відчувають свою беззахисність та приреченість.

Из Оксаны Марченко будут лепить альтернативу не Зеленскому, а Бойко. Основная борьба идет сейчас внутри пророссийского истеблишмента, условно говоря, между командой Бойко, Левочкина, Фирташа и командой Медведчука и Рабиновича.

«Особый проект»… Даже не знаю. Может быть, Зеленский на пианино сыграет.
Я никогда не осуждал присутствия военной техники на параде, потому что чудесно знаю тот эмоциональный подъем, который появляется в армейской среде во время таких мероприятий. Это я знаю еще с советских времен. Даже те ребята, которые сами не участвуют в параде, видя это мероприятие по телевизору и видя его обсуждение в соцсетях, переживают эмоциональный подъем.
И я прекрасно понимаю, какой негативный контекст несет в себе отсутствие парада. Поэтому из моих уст осуждения таких торжеств и парадов не было, нет и не будет.