Євген Кисельов

Вы знаете, что последние опросы общественного мнения в России показывают: подавляющее большинство россиян не интересуются политикой и не готовы в ней активно принимать участие? Социологи интерпретируют это так: растет отчуждение между рядовыми гражданами и властью – на фоне чудовищно возросшего разрыва между показным богатством верхушки общества, включая приближенных Путина, и падением уровня жизни остального населения. Плюс жуткое чиновничье хамство, полное игнорирование запросов общества, грубое подавление мирных протестов неполитического свойства, например, против точечной застройки или мусорных свалок. Я думаю, большинство россиян вообще не хотят иметь ни царя, ни жестокого правителя, ни Путина, ни "Единой России". На мой взгляд, в ближайшие годы нас ждет обвальный кризис доверия к власти.
Кстати, любопытно, что на местных выборах, которые должны состояться в сентябре в Москве, Петербурге и ряде других регионов России, представители правящей партии идут на выборы как независимые самовыдвиженцы, а не как кандидаты от "Единой России". Власть боится, что принадлежность кандидатов к правящей партии может привести к их поражению. Кстати, так случилось на губернаторских выборах в нескольких регионах страны минувшей осенью, где граждане дружно проголосовали за фиктивных, по сути дела, "оппозиционных" кандидатов, которые были выдвинуты от Компартии России или от ЛДПР Жириновского просто для того, чтобы создать видимость конкуренции. Избиратели это понимали и все равно голосовали за этих псевдооппозиционеров, просто чтобы провалить кандидата от правящей "Единой России".
И еще... В России выросло уже целое поколение людей, которые не знают другого президента, кроме Путина. Популярность его в значительной мере объясняется безальтернативностью. Как говорил один мой коллега, если по телевидению каждый день подолгу показывать голую задницу, то очень скоро у голой задницы будет высокий рейтинг. Но я уверен, что поколение 18-летних, которое телевизор не смотрит, в Путина отнюдь не влюблено, и, когда оно станет ядром активного электората, Путин уже не сможет побеждать на выборах, несмотря ни на какие административные ресурсы, трюки политтехнологов и маленькие победоносные войны.
Другое дело, что если Путин поймет, что он более не в состоянии удерживаться у власти даже с помощью имитации демократических выборов, то он просто выбросит ее на помойку. Вся эта мишура – сбор подписей в поддержку кандидатов, избирательные комиссии, муниципальные фильтры, споры вокруг того, какие партии имеют право выдвигать кандидата в президенты – только ли представленные в Государственной Думе либо все официально зарегистрированные, и прочие вещи, призванные создавать видимость электоральной легитимации президентской власти – будет отправлена на свалку истории. И Путин останется у власти методом восточного диктатора, то есть будет провозглашен пожизненным президентом, и это будет записано в Конституции. Другой вопрос - примет ли это общество, примут ли это элиты, примут ли это различные группы интересов? Скоро узнаем.
Если кто верит в россказни некоторых политологов относительно того, что России в 2024 году, когда истекает очередной шестилетний президентский срок Путина, предстоит решать проблему транзита власти, имейте в виду: никуда в 2024 году Путин не уйдет. Он собирается, как Мугабе, править до 90 с лишним лет, благо, здоровье, кажется, позволяет. Впрочем, Мугабе в конце концов свергли – могут свергнуть и Путина.
Отдельный вопрос – к чему может привести силовая смена власти в России? Есть опасность, что такой сценарий может привести к распаду государства. И в этом случае останется только молиться, чтобы, как в 1991 году, этот процесс оказался бы относительно бескровным.

Строго говоря, поклонников у Порошенко было не 25%, а 16%. Именно столько он набрал в первом туре президентских выборов. Во втором туре за него голосовали не только поклонники, но и те, кто в первом туре голосовал за других кандидатов, которые сейчас, накануне парламентских выборов, ассоциируются с собственными партиями, те, кто категорически не готов был голосовать за Зеленского. Кроме того, появилась партия «Голос», которая, по мнению большинства социологов, оттянула на себя часть избирателей Петра Алексеевича. Часть избирателей ушла к партии Игоря Смешко «Сила и честь». Часть просто разочаровалась в пятом президенте. Избиратель жесток, он нередко теряет интерес к тому, кто проиграл. Вот и получается 8%. Может быть, в итоге будет чуть больше или чуть меньше.

На все ваши вопросы отвечу так. Когда вы употребляете сильные выражения – не важно, цензурные или нецензурные – очень важно обладать чувством меры и такта. Есть вещи, на мой взгляд, о которых невозможно высказаться точнее, чем используя обсценную лексику. Люблю историческую байку, иллюстрирующую эту мысль. Императору Александру III написали донос на великого композитора Петра Чайковского – мол, якобы он совратил какого-то студента, отпрыска благородной семьи (известно, что композитор придерживался, как сейчас принято говорить, нетрадиционной сексуальной ориентации). Александр III брезгливо отбросил кляузу и сказал: «Жоп в России много, а Чайковский – один». А если шутки в сторону, обсценная лексика неумолимо легитимизируется во всех языках мира. Это, если угодно, лингвистический закон природы. В англоязычных странах, например, «неприличные» слова уже давно не обозначают отточиями в книгах и не запикивают в кино и телесериалах. Но, скажем, в информационных программах на телевидении их употреблять пока не принято, а в развлекательных программах они уже проскакивают. Короче говоря, вносить закон о дематюкации – это, извините, плевать против ветра. И, кстати, обращу ваше внимание, что законодательный запрет на употребление обсценной лексики – это был один из первых шагов путинского режиму по закручиваю гаек в стране. Давайте не будем брать с Путина пример. Тем более, что там – сплошное лицемерие. Люди, имевшие сомнительное удовольствие общаться с Путиным, утверждают, что сам он матерится еще как.

Я думаю, что США, НАТО и другие страны не публикуют имеющуюся у них секретную разведывательную информацию на сей счет по двум причинам. Во-первых, они не хотят раскрывать свои технические возможности. Во-вторых, они не хотят загонять Путина в угол. Помните им же рассказанную историю про крысу, которая, будучи загнанной в угол, превращается в разъяренного и опасного зверя? На Западе не хотят, чтобы Путина окончательно «сорвало с катушек», у него же все-таки есть ядерное оружие. Запад, возможно, наивно рассчитывает на то, что Путин, как когда-то Каддафи, признает свою ответственность за гибель «Боинга» – в какой-нибудь мягкой форме, позволяющей ему хоть немного сохранить лицо, и оставляет для российского президента дверь приоткрытой. Напомню, например, что сейчас ведутся переговоры между Россией, Нидерландами и Австралией о выплате компенсаций семьям погибших пассажиров рейса МН17 по принципу ex gratia, то есть в порядке доброй воли. Выплачивающий компенсацию как бы говорит: «Я за собой никакой вины не признаю, но из чувства жалости готов оказать помощь пострадавшим». И не исключено, что в результате этих переговоров состоится размен: семьи погибших получат по много миллионов долларов или евро, а правительства Австралии и Голландии снимут вопрос о государственной ответственности России за гибель самолета, которую пока что они ставят.

Зеленскому надо не опасаться – надо быть готовым к тому, что Путин, говоря словами Владимира Высоцкого, «врун, болтун и хохотун». Он врет и не краснеет. Он беспардонно манипулирует фактами. Он может заболтать кого угодно. Он может всякими шуточками и прибауточками увести содержательный разговор в сторону. К общению с Путиным надо очень серьезно готовиться. Ни в коем случае нельзя дать увести себя от главной линии разговора, ни в коем случае не заходить на территорию противника, то есть переключаться на темы, которыми Путин заведомо владеет лучше. Выучить наизусть как можно больше информации, касающейся тех тем, на которые ты собираешься вести дискуссию. Мгновенно ловить Путина на вранье.
Я, например, вспоминаю прошлогоднее интервью Путина журналисту австрийского телевидения Армину Вольфу. Тогда Вольф превосходно подготовился к разговору, задавал очень корректные по форме и жесткие по сути вопросы. И Путину пришлось нелегко. Кстати, замечу, что долгое время западные журналисты избегали выстраивать с Путиным разговор по принципу hard talk и только в последнее время стали беседовать с ним жестко. Так вот, что касается Вольфа, в одном случае он оказался явно не готов ко встречному вопросу российского президента. Когда речь зашла об Украине, Путин спросил: «А что там за события такие были? Я сейчас скажу, а вы скажете, да или нет. Это – вооруженный антиконституционный переворот и захват власти. Да или нет? Вы можете мне сказать?». И тут Вольф растерялся и промямлил, что он, мол, не эксперт по украинской конституции. Он был просто не готов говорить на эту тему, а был бы готов, мог бы возразить, что никакого вооруженного захвата власти не было, что абсолютно мирно собрался украинский парламент, в котором большинство составляли сторонники Януковича, и которые в большинстве своем дружно проголосовали вместе с представителями оппозиции за отстранение от власти сбежавшего из Киева президента. Мог бы сказать, что по конституции любой страны источником власти является народ, а народ требовал ухода Януковича. Мог бы сказать, что по конституции любого государства страна не может остаться без президента. И, если возникает не прописанная в Основном законе ситуация, как в феврале 2014 года в Украине, когда президент, струсив, бежит из страны, другая ветвь власти должна брать на себя ответственность за руководство государством. Многое, короче говоря, мог бы сказать тогда Армин Вольф и, глядишь, это интервью вообще вошло бы в учебники по журналистике.

Нет, как говорят американцы, it’s above my pay grade. Мне не платят такую большую зарплату, чтобы я обязан был иметь подобные рецепты. Если, опять-таки, шутки в сторону, мне кажется, что нужно не украинизировать Донбасс, а европеизировать его, оторвать его от «русского мира», под которым я лично понимаю не русский язык и русскую культуру, а худшие русские политические традиции: презрение к правам и свободам граждан, неуважение к закону, торжество права сильного, коррупцию, ксенофобию, нетерпимость к инакомыслию. А украинский язык и украинская культура постепенно сами по себе распространятся на Донбассе точно так же, как они на моих глазах в разы укрепили свои позиции за последние десять лет в том же Киеве. Когда я переехал сюда жить и работать в 2008 году, большинство моих тогдашних молодых коллег-журналистов как минимум в быту были в основном русскоязычными. Спустя десять лет их нынешние ровесники почти все – украиномовные.

Шансы тут, на мой взгляд, 50/50. Поскольку речь идет о судьбе 24 человек, и мой прогноз может вселить ненужную надежду или, наоборот, дополнительно огорчить их родных и близких, не готов сказать ни да, ни нет.

В отличие от многих политологов и политических комментаторов, я хотел бы воздержаться от оценок. Как минимум, до окончания парламентских выборов и формирования нового Кабинета министров.

Доверять не надо никому. Как говорил Рейган на ломанном русском языке, цитируя старинную пословицу: доверяй, но проверяй. А Лукашенко, я уверен, если почувствует, что Россия хочет лишить его власти, точно пойдет наперекор Путину.

Я бы не преувеличивал значение того, что произошло в ПАСЕ. Давайте не будем забывать, что практически параллельно с возвращением российской делегации в Парламентскую ассамблею в Страсбурге произошло много других событий с противоположным знаком. Это и жесткая антироссийская резолюция, принятая другой парламентской ассамблеей – Парламентской ассамблеей ОБСЕ, это и скандал в Австрии, в результате которого ушло в отставку правительство страны, на одного из членов которого пало подозрение в предосудительных связях с русскими, это и скандал, случившийся в Италии, где вице-премьера и лидера партии «Лига» Сальвини тоже подозревают в попытке получить масштабную финансовую помощь из Москвы, это и хлесткая статья, которую написал в Financial Times Борис Джонсон в ответ на интервью Путина, где российский президент рассуждал о кризисе западной либеральной демократии, а Джонсон – судя по всему, будущий премьер Великобритании – ответил ему, что это «ваш, Владимир, авторитарный режим находится в глубоком кризисе». Короче говоря, слухи о том, что Запад ждет не дождется, как бы ему восстановить поскорее дружеские отношения с путинской Россией, явно преувеличены, на мой взгляд.

При всем уважении к Филарету, он – глубоко советский человек. Он – типичный представитель той православной церкви, которая сформировалась при советской власти и вынуждена была играть по тем правилам, которые установил для нее советский коммунистический режим. И привычка следовать этим правилам стали второй натурой православных иерархов поколения Филарета. Я дважды брал у него интервью и дважды задавал ему один и тот же вопрос – как он относится к фигуре патриарха Сергия (Страгородского) и его пресловутой декларации 1927 года, в которой была впервые провозглашена готовность части православного духовенства идти по пути лояльности большевикам. Я поясню, что для части православных, особенно тех, кто жил в эмиграции, Сергий – фигура, олицетворяющая недопустимый для истинного верующего коллаборационизм с безбожным большевистским режимом. Я был искренне удивлен, что оба раза Филарет в ответ на мой вопрос начинал в превосходных выражениях говорить о патриархе Сергии и даже однажды добавил, что единственное хорошее дело, сделанное нынешним московским патриархом Кириллом – это установка памятника Сергию. После этого идеологически мне все с Филаретом ясно. Плюс, к сожалению, эта история о том, как неуемная жажда власти может завести человека в тупик, нанести тяжелый ущерб его репутации. Нужно уметь уходить с достоинством.

Боюсь вас разочаровать: война за год не закончится. Смотря что, впрочем, понимать под войной. Горячей фазы войны нет уже давно. Есть позиционная война с периодическими артиллерийскими, минометными и прочими перестрелками. Такая война может продолжаться очень долго. А горячей войны, может быть, уже не будет никогда.
Но посмотрите на Ближний восток. Арабо-израильский конфликт в разных фазах продолжается с 1948 года, как минимум. А если вспомнить те конфликты, которые были между арабами и еврейскими репатриантами в 20-е и 30-е годы прошлого века, то, по сути, война между евреями и арабами идет там уже без малого сто лет.
Поэтому нужно готовиться к долгому противостоянию. Во всяком случае, пока нынешний российский режим находится у власти, ничего хорошего от него Украине ждать не приходится.

США, Великобритания, Германия и Франция к этому пока не готовы. Россия, впрочем, кажется, тоже.

Насколько я понимаю, идея о выдаче российских паспортов жителям Донбасса связана, прежде всего, с тем, что Москва хочет упростить их передвижение по территории Российской Федерации и их устройство на работу в разных регионах России и, разумеется, тем самым склонить на свою сторону ту часть жителей оккупированной территории, которая связывает свое будущее с работой в России.
Я не думаю, что Кремль собирается аннексировать или каким-то образом де-факто присоединить к России ОРДЛО. Оккупированная часть Донбасса – это «чемодан без ручки», как это ни печально.
Сверхзадача Кремля – впихнуть эту территорию обратно в Украину, сохраняя над ней полный политический контроль с тем, чтобы это была, образно говоря, гангренозная конечность, которая бы постоянно отравляла здоровый организм остальной части Украины. И, на мой взгляд, украинская власть, кто бы это ни был, должна всеми силами сопротивляться этому сценарию. Реинтеграция оккупированной части Донбасса или деоккупация оккупированной части Донбасса – назовите этот процесс как хотите – должна пройти исключительно на украинских условиях, что бы там ни было записано в Минских соглашениях. Если отдельные положения Минских соглашений противоречат национальным интересам, Украина должна отказаться от их выполнения. Это – моя личная субъективная точка зрения, которую я готов отстаивать с пеной у рта.
Для меня по-прежнему остается примером германский опыт, относящийся к далекому 1949 году. Тогда стало очевидно, что невозможно объединить Германию на демократических основах и принципах, что Советский Союз не согласится с тем, чтобы вся территория Германии вошла в состав федеративной республики, где бы будущее страны определялось на основе демократических принципов и свободных выборов. Советский Союз хотел сохранить восточную Германию в своей зоне оккупации, оставив у власти немецких коммунистов. И тогда отцы-основатели новой демократической Германии – ФРГ – во главе с Конрадом Аденауэром, разумеется, опиравшиеся на политическую и экономическую поддержку США, Великобритании и Франции, приняли историческое решение – создать федеративную республику без включения в нее тех земель, которые входили в советскую зону оккупации, и перечислить в конституции все земли, которые вошли в состав ФРГ, а отдельным пунктом записать, что остальные германские земли смогут в дальнейшем войти в состав ФРГ, когда будут к этому готовы. А готовы они к этому оказались в 1990 году.
Но представьте себе, что бы было с Германией, если бы ее часть находилась под политическим контролем Сталина и его наследников. Случилось бы тогда германское экономическое чудо, поднялась бы из руин послевоенная демократическая Германия, которая потом, спустя несколько десятилетий, оказывала экономическую и гуманитарную помощь распадавшемуся Советскому Союзу? Нет, конечно.
Я думаю, что это та модель, по которой нужно решать будущее оккупированной части Донбасса, а не насильственно пришивать к своему телу гниющую конечность.

Я не очень хорошо проинформирован о том, как устроена работа этого министерства. Положа руку на сердце, никогда не погружался в изучение этого вопроса, поэтому не готов его комментировать.

Если мне не изменяет память, нечто подобное записано и в Минских соглашениях, и в законе об «особом статусе Донбасса», который был принят Верховной Радой. Перечитайте, пожалуйста – я на память не помню. Это – во-первых.
Во-вторых, я не преувеличивал бы историческое значение заявление главы Офиса президента. Мне кажется, что это был, максимум, пробный шар, а, возможно, это просто были не до конца продуманные мысли вслух. Я бы не называл это неким программным заявлением и, уж тем более, не выдавал бы это за позицию президентского офиса.

Я – не инженер-мостостроитель, потому не в состоянии квалифицированно оценивать устойчивость этого сооружения. Я полагаю, что в свое время, когда только начиналось это строительство, и когда его критики в Украине предсказывали, что этот мост не устоит, рухнет, они порой основывались на прежних, возможно, устаревших представлениях о том, как можно возводить подобного рода сооружения в проблемных, с геодезической и геологической точки зрения, регионах планеты. Полагаю, что прогресс науки и техники позволяет такой мост построить с тем, чтобы он не разделил судьбу того моста, который пытались создать немцы во времена, когда Таманский полуостров и Крым были оккупированы Вермахтом. Тогда действительно была попытка построить мост, который был снесен первым же ледоходом уже после войны.
А что делать с Крымским мостом? Давайте сначала вернем Крым, а потом будем думать, что делать с мостом. Вопрос о том, как вернуть Крым – это серьезный вопрос. Он гораздо более сложный и существенный, нежели вопрос о реинтеграции оккупированной части Донбасса.

Я веду ежедневную и еженедельную программу на «Итоги» на телеканале «Прямой». Это – мой участок работы, за который я отвечаю. Готов комментировать только свою работу. Все прочее комментировать не готов.

Мне бы хотелось, чтобы Кабинет министров возглавил не политик, а технократ, опытный юрист, экономист или финансист. Я не верю в то, что премьером при президенте Зеленском может стать Бойко или Тимошенко. Для Зеленского и его партии призыв политиков из прошлого был бы слишком большим отступлением от заявленных ими принципов и ценностей. Хотя я предвижу, что буквально через несколько дней, когда мы узнаем результаты выборов, может возникнуть ситуация, когда единственным возможным партнером по коалиции для «Слуги народа» окажется «Батькивщина». В этом случае предстоят очень серьезные переговоры, целью которых будет добиться того, чтобы кресло премьер-министра не досталось Юлии Владимировне, как бы ей того ни хотелось бы. Потому что, повторяю, для Зеленского и его партии, на мой взгляд, премьерство Тимошенко – это политическое самоубийство.

Прогнозировать возможные сюрпризы за несколько дней до выборов – дело неблагодарное. Я предпочту дождаться того момента, когда будут объявлены результаты.
Хотя, в принципе, набор возможных сюрпризов очевиден. Например, если в Верховную Раду по итогам голосования не попадут партия «Батькивщина», «Европейская солидарность» и «Голос», или две из трех. Если вопреки разговорам о том, что партия «Слуга народа» теряет голоса и поддержку избирателей, вдруг окажется, что она получает большинство в 226 голосов и более и способна в одиночку сформировать правительство. Если партия Смешко и Радикальная партия Ляшко, несмотря на все прогнозы, пройдут в Раду. Если «Оппозиционная платформа – За жизнь» не наберет прогнозируемых более 15% голосов и покажет более скромный результат.
Все возможно, но и ничего из перечисленного может не произойти. Посмотрим. Я готов буду обсуждать, почему мы получили те или иные результаты. А предвыборная ситуация – это «черный ящик», и мы не знаем, что внутри. Мы сможем судить о том, что было внутри этого «черного ящика», только когда он откроется, и мы увидим результаты выборов.

Вы знаете, я придерживаюсь экстремистских взглядов на историю с правом голоса. Считаю, что после распада Советского Союза декоммунизацию нужно было начинать с ограничения всеобщего избирательного права и введения целого ряда избирательных цензов. В том числе вопреки рекомендациям Венецианской и прочих комиссий нужно было лишить бывших коммунистических функционеров права голосовать и права избираться. Возможно, следовало бы ввести и другие избирательные цензы на какой-то период времени: имущественный, образовательный, возрастной и др. Вероятно, стоило бы ограничить избирательное право не только нижней, но и верхней возрастной чертой – грубо говоря, голосовать должны иметь право граждане от 18 до 70 лет.
Повторяю, я в этом вопросе радикал и экстремист, у меня на этот счет несколько экстравагантная точка зрения. Но я уверен, что, если бы такие ограничения были введены, мы бы никогда не имели у власти ни «регионалов», ни Януковича, ни Путина в России. Тогда и Украина была бы совершенно другая, и Россия.

И победа Зеленского на президентских выборах со счетом 73% на 25%, и высокий рейтинг «Слуги народа» объясняются тем, что в обществе существует, с одной стороны, колоссальная усталость от прежних элит, которые, к сожалению, политически обанкротились, а с другой – колоссальный запрос на обновление власти.

Я не готов комментировать расследования ГБР, в которых фигурирует Порошенко, потому что стараюсь никогда не комментировать материалы расследований и уголовных дел, которых я не видел. Спросите любого адвоката, любого профессионального юриста, что он думает по поводу тех или иных уголовных или судебных дел, как ему представляется их исход – вы гарантированно получите ответ: «Я дела не видел – судить не могу. Предсказывать ничего не готов». Почему вы хотите, чтобы ответственный журналист нес всякую хрень, извините? Это неправильно.
Поэтому мой давний принцип: стараюсь никогда не комментировать никаких уголовных дел, если только не вижу в том или ином деле очевидной политической составляющей. Понятно, что в любых делах, которые сейчас возбуждаются против прежней власти, политическая составляющая неизбежно присутствует.

Я думаю, что установить связь этих телеканалов с Медведчуком представляется возможным. Для этого нужна политическая воля. Я разговаривал с профессиональными экономистами и финансистами, которые понимают, как устроены разного рода сложные схемы, с помощью которых прячутся реальные владельцы и реальные бенефициары тех или иных компаний, не важно, чем они владеют – горнорудными предприятиями, сталелитейными комбинатами или телевизионными каналами. При желании все это можно установить, в том числе в сотрудничестве с иностранными спецслужбами, что, разумеется, требует дипломатических усилий и переговоров. Но самое главное – наличие политической воли.
Не я первый сказал, но повторю. Медведчук был нужен прежней власти, именно поэтому ему разрешили стать собственником этих информационных каналов. До какого-то момента политтехнологи, работавшие на Банковую, хотели повторить сценарий 1999 года – сделать так, чтобы противником Порошенко во втором туре стал наименее приемлемый из всех сильных кандидатов, а именно – Юрий Бойко. Точно так же в 1999 году решалась задача не допустить противостояния во втором туре президентских выборов Александра Мороза и Леонида Кучмы. В результате сложных политтехнологических комбинаций удалось расколоть некоммунистический оппозиционный электорат. Тех, кто интересуется политической историей 20-летней давности, отсылаю к замечательной драме под названием «Каневская четверка». Это была именно спланированная продуманная политтехнологическая комбинация, которая расколола оппозиционный некоммунистический электорат и позволила Петру Симоненко, лидеру коммунистов, выйти во второй тур, где его гарантированным образом победил Кучма.
Точно так же Порошенко собирался победить во втором туре Юрия Бойко, расколов антироссийский демократический электорат и добившись выхода во второй тур Юрия Анатольевича, лидера бывших «регионалов». Но тут, как черт из табакерки, выскочил Зеленский и попутал все планы. Вот и вся история.
Я никого не осуждаю, потому что политика – это в том числе борьба за власть. Нельзя осуждать политиков за то, что они борются за власть. Порошенко боролся за власть. И я говорю об этом без всякого осуждения.
Борьба за власть – это часть жизни и работы политика. Не думайте, уважаемые граждане, что политики – это рыцари в белых одеждах на белах конях, которые спят и видят, как сделать вашу жизнь лучше и счастливее. Эту историю давно высмеял покойный Леонид Филатов в сказке «Про Федота-стрельца, удалого молодца», где есть фраза: «Мажу утром бутерброд – сразу мысль: а как народ?». Политики так и устроены: они думают не о том, как народ, когда маслом бутерброд мажут, а про то, как консолидировать власть и как бы ее не потерять.
Другое дело, что есть политики-визионеры, которые, взяв власть в свои руки, используют ее для того, чтобы действительно изменить страну, действительно провести реформы, действительно готовые спалить себя. Но прежде чем спалить себя им нужно эту власть взять и удерживать до определенного момента. Уходить из власти тоже нужно уметь.

Артисты-журналисты могут стать эффективными парламентариями, законотворцами, а могут и не стать. Вы что думаете, боги горшки обжигают? Законотворчество – это работа, которую может научиться выполнять любой грамотный человек с высшим образованием. Законотворчество – это не высшая математика, не физика высоких энергий или элементарных частиц, это не история о «черных дырах» и бозоне Хиггса. Это – проще и понятнее, было бы желание этим заниматься всерьез.
Среди многих известных украинских законодателей и политиков, которые считаются успешными, есть в том числе и бывшие журналисты, и люди еще более экзотических профессий, но об их прошлой профессии и образовании давно забыли. О том, что кто-то был артистом или журналистом, вспоминают, только глядя на несостоявшегося политика.
Кстати, в журналистике тоже полно людей, которые не являются журналистами по образованию. Ваш покорный слуга в том числе. Я по образованию историк, востоковед, переводчик персидского языка. Правда, уже давно не занимаюсь историей стран Азии и Африки, не перевожу с персидского и на персидский. Так жизнь сложилась. Среди моих коллег есть и юристы, и экономисты, и историки, и филологи, и иногда люди технических профессий.
Кстати, Святослав Вакарчук – физик по образованию. Поскольку он стал успешным лидером группы «Океан Эльзы», никто ему не вспоминал его бывшей профессии и образования. Если из него получится грамотный политик, законодатель и лидер политической фракции в парламенте (если его партия преодолеет 5%-ный барьер) все забудут, что он был лидером «Океана Эльзы». Если, конечно, он перестанет выступать… Это еще одно важное условие: если ты пришел в политику, будь добр, оставляй свою прежнюю работу, во всяком случае, делай в ней перерыв. Это касается не только бизнесменов, пришедших в политику, но и журналистов. Кстати, многие журналисты, попавшие в состав уходящей Верховной Рады, вольно или невольно продолжали заниматься если не журналистикой, то публицистикой, много выступать в СМИ, писать комментарии и колонки, грубо говоря, не ушли из своей профессии. Возможно, поэтому они не воспринимались как политики и серьезные законодатели.

Я не думаю, что количество пророссийских сил в Верховной Раде драматически возрастет. Да, их будет чуточку больше – не 10%, а 15%. В конце концов, был же в Верховной Раде пророссийский «Оппоблок», который на прошлых парламентских выборах собрал почти 10%. Ну, будет их в новом парламенте не 40, а 60 человек из 450. Переживем… Не такое переживали.

Я знаю, что за депутат Государственной думы сделал это заявление. Считаю его настолько жалким и ничтожным персонажем, что не хочу опускаться до того, чтобы тратить свое драгоценное время на комментарии по поводу его слов.

Это – дискуссионный вопрос. Знаю, что многие уважаемые люди выражают несогласие с отменой военного парада. Но в то же время я видел, что многие ветераны и многие из тех, кто знает ситуацию в Вооруженных силах не понаслышке, утверждают, что среди военных к параду разное отношение. Некоторым военным демонстрация войск и боевой техники на Крещатике не по душе в ситуации, когда на фронте есть разного рода неразрешенные проблемы, и когда много показухи.
В то же время во многих странах военные церемонии продолжаются. Есть парад и в Великобритании. Правда, танки по центру Лондона не ездят, но парад есть, и истребители над Лондоном пролетают в день рождения королевы – главный национальный праздник страны. Есть замечательный парад и в Париже, который проводится в День взятия Бастилии. Был парад и в Вашингтоне, за который одни критиковали Трампа, другие говорили, что Трамп – молодец, потому что нужно лишний раз продемонстрировать врагам Америки ее военную мощь.
Может быть, в Украине на парадах не стоит демонстрировать военную технику. Может быть, стоит как-то видоизменить эту церемонию. В последний раз, когда я наблюдал за парадом, мне он показался слишком помпезным, пафосным и затянутым. Но, мне кажется, что какая-то церемония с участием представителей Вооруженных сил, может быть, без проезда танков и другой тяжелой техники, должна состояться. Что-то должно напоминать гражданам, что страна по-прежнему воюет, и что есть люди, которые рискуют своим здоровьем и жизнью, воюют на востоке страны, чтобы мы в Киеве и других больших городах жили веселой и беззаботной жизнью.

Я выше уже говорил о «языковом вопросе». Считаю, что педалирование языковой проблемы в Украине всегда происходит во время выборов. Все социологи говорят, что языковая проблема существует только в головах политиков и отдельных чрезмерно пассионарных личностей, а для рядовых граждан она стоит далеко не на первом месте. Я уже говорил, что украинский язык постепенно отвоевывает свои позиции. Это – естественный исторический процесс. Когда-нибудь наступит то время, когда и Харьков, и Одесса, и Донецк будут преимущественно украиноязычными. Не нужно только подгонять этот процесс искусственным образом и нагнетать вокруг этой темы провокационные страсти, раскалывающие украинское общество.

Мне в такую Россию не хочется. Мне хорошо в Украине. Если вам нравится жить при Путине, то живите на здоровье. А я брезгую.