Олег Вергеліс

Отчасти я уже ответил. Это – система той необязательной в цивилизованном обществе вседозволенности, которая подменяет собой подлинное. Если ректор ВУЗа культуры является эталоном, значит, произошла подмена понятий. Он великий синоним слова «подмена». В этом плане он, безусловно, войдёт в историю. Это – человек, который подменил истину. Поплавский – хулиган, очень обаятельный человек, с ним интересно шутить. Но масштаб этого бедствия осознают внуки.

Во-первых, такая программа никаких рекордов не побила. Во-вторых, на это у меня нет времени. В-третьих, есть такая вещь как телегеничность. Человек может быть интересен в слоге, письме, но на экране он теряется. У меня подобных амбиций нет.

Вона бездоганно знає українську мову. Софія Михайлівна – це людина і співачка, яка є втіленням фольклорних джерел трьох народів (молдавського, українського і російського). Колись був інтернаціоналізм, тому так і трапилося. Я б не був настільки суворим до Софії Михайлівни. Її цикл українських пісень ще спробуй «переплюнь».

Интернетом я пользуюсь каждый день, как и все люди. А спектакль, который я планирую посетить, будет сегодня в Театре русской драмы по Шекспиру. Завтра, может быть, буду в Театре на Подоле, а 10 февраля буду в Театре им. Франко на спектакле по Чехову.

Никто.

Оставьте Ваш адрес, я Вам пришлю свои книги.

Человек искусства может быть кем угодно – и наркоманом, и алкоголиком. Талант и гений живут в разных людях, бывает – и в плохих.

Исторически так сложилось, что Украина часто была в координатах Российской империи, находилась под её влиянием. Естественно, этому было и сопротивление. Понятие «ассимиляции» существует не только в языковых процессах – оно очень принципиально в вопросах истории и социологии. От этого никуда не деться, и ничего не изменят границы и законы.    Кроме того, я не совсем согласен, что шансон – превалирующая и доминирующая музыка в Украине. Мне так не кажется. Но поскольку этот русский продукт имеет очень активную форму пропаганды и популяризации в медиа и концертных залах, мы его замечаем. Но есть и обратные процессы. Так, многие мои знакомые из российского шоу-бизнеса стонут, ерничают и говорят о «засилье украинцев в России». И начинают перечислять тех, кто собирает полные залы в Кремле (например, Вакарчук или группа «Бумбокс»). Так что эти процессы неоднозначны. И каждый из нас вправе самостоятельно выбрать, что ему слушать.

Потому что Москва всегда была театральной Меккой. Российская империя – пример тому: уже тогда в Москве был культурный и театральный центр, несмотря на то, что театрами славился Санкт-Петербург. Я убежден, что скоро Москва потеряет статус театральной Мекки. Там много явлений, много событий, но художественных потрясений всё меньше и меньше. Москва, как театральная Мекка, нагло и цинично отказалась от того, что всегда её отличало в контексте других театральных культур и стилей – от традиций реалистического театра, то есть влияния на публику не посредством дешевых фокусов, трюков, экспериментов, «обнажёнки», искажения текстов, а именно психологической мощной волны жизни и человеческого духа. Уже там этого нет. Редкие исключения – Фоменко, Камо Гинкас, в другом русле спектакли Малого театра. А все однодневки, наподобие постановок МХТ, я презираю и считаю, что это – гибельный путь, который уничтожает слово в русском театре.    Прелесть в том, что Москва – фестивальный центр. Здесь проводится большое количество интересный фестивалей, где каждый может выбрать то, что ему по вкусу: хочешь театрально экстремизма – пожалуйста, фестиваль «Территория», хочешь более умеренных вещей – фестиваль «Золотой витязь».    Но влияние Москвы на мировой театральный процесс, как это было на рубеже веков, в ХХ веке, ослабло. Нечему учиться, кривляющихся дураков хватает и на Западе.

Хороший вкус зависит от природных врождённых качеств человека. Если человек родился с определённым кодом, то уже с ним и живёт.    Огромное значение имеет «теория сопротивления». Например, я жил в маленьком населённом пункте и пытался сопротивляться границам, которые меня сужали. Я всё время «тырил» книги из библиотек (конечно, в дозволенных количествах). Это был момент сопротивления. Все так действовали. Мы-то мелкие, но вспомните великих – так всё время происходило. Это внутреннее сопротивление, при котором не нужны гранаты, плакаты и палатки. Сопротивляйся внутренне, и всё будет хорошо.

Чёрно-белый телевизор, который открывал для меня весь цветной мир.

Такой человек был, царствие ему небесное. Это – выдающийся театровед России Виталий Яковлевич Вульф, с которым я имел счастье быть знакомым. Его я считаю своим заочным учителем, хотя беру на себя слишком большую ответственность, говоря так. Общение с такими людьми бесследно не проходит. Он изменил моё отношение к предмету театра и искусства. Нельзя включать цинизм, когда об этом думаешь, пишешь, говоришь – нужно включать идеализм. Это и мешает, и помогает.

Её нигде нельзя приобрести, потому что она вышла небольшим тиражом. Я не думал, что кому-то это будет интересно. Эта книга о старых актёрах, некоторые из них уже нет в живых. Издательство журнала «Радуга» сейчас занимается переизданием этой книги.    Есть одна проблема: я не хочу повторять буквально этот набор рассказов, а хочу обновить некоторые главы. С двумя главами у меня связаны «муки творчества». Я знаю наизусть биографии этих людей, но не могу найти форму. Как только найду, книга выйдет. Эти главы об известных актёрах: Николае Яковченко, отце Прони Прокоповны из «За двумя зайцами», и первой актрисе Львова ХХ века Зинаиде Дехтярёвой. Слова все есть, но нужно найти особые слова, чтобы написать о них.    Если всё будет хорошо, и книга выйдет, то это будет каким-то образом связано с Театром Франко. Около 70% этой книги – это рассказы об их актёрах, «франковцах». Они подвижники, помогают эту книгу донести до читателей.

Огромное спасибо Вам за вопрос! И за слова «интеллигентный» и «глубокий». В этих характеристиках я себя считаю третьей частью – скромным и незаметным. Есть люди и умнее, и интеллигентнее.    Если детям, получившим свободу от родителей (как мы вырвались в 1991 году из состава Советского Союза и законодательных ответственных постулатов), разрешить делать всё, что они захотят, то они начнут покупать себе газировку, дурацкие конфеты – забивать свои животы гадостью. То же самое происходит в Украине на протяжении 20 лет. Это ощущение свободы притупило адекватность критериев выбора, все стали хватать то, что ярче, телеснее, физиологичнее. Но и это когда-нибудь пройдёт.    Относительно театра Вы совершенно правы. Театры переполнены сейчас и в Киеве, ив Москве. Это – естественная реакция людей, которые хотят чего-то другого – уже ведь набили себе желудок «химическими» леденцами. Теперь они ищут живое дыхание артистов. А хороших артистов не так много. Но люди ходят и ищут. Мороз на улице, билеты недешёвые, а залы в театрах полны. Это нормально: если долго есть одну овсянку, то рано или поздно захочется чего-то другого. Всё в жизни выравнивается само по себе.

Осталось всего три великих актёра на постсоветском пространстве. Это – сугубо моё внутреннее убеждение. В Украине это, конечно, Богдан Ступка. Те, кто рядом с ним – это хорошие актёры. Но Ступка – великий актёр, на этот счёт у меня нет никаких сомнений.    В России два таких актёра. Первый из них – Евгений Миронов, дай ему Бог здоровья и сил. У него есть печать природной гениальности. Когда я смотрю на него не в лучшем фильме «Достоевский», чувствую, что это непростой человек. Не так важно, где и в каких сценах он играет – всегда видно божественное прикосновение. Это то, чему нельзя научить, чего нельзя отрепетировать. В нём есть дух, идеализм.    Второй такой человек – Татьяна Васильевна Доронина, дай Бог ей здоровья, художественный руководитель Художественного театра в Москве. Это великая актриса, человек, испытавший в новом времени так много несправедливых обид. Для меня она больше, чем любимая актриса. Она – часть души. В моей жизни есть большое счастье – мы с ней лично знакомы. Я её видел в ноябре, она в хорошем расположении духа, прекрасно выглядит.    Когда я прихожу в церковь, за неё, за её здоровье ставлю свечку как за родственника. Я – не фанат, я не клею картинки… Она – духовно родной человек. Я ей сказал об этом, она улыбнулась. А почему нет, если таких людей мало, их практически нет…Осталось много циничных людей, которые играют глупости и пошлости – то, чему их не учил Станиславский. Поэтому они ломают руки, поэтому Бог у них отнимает талант и разум. Пройдёт время, и всё встанет на свои места, станет понятно, кто подлинный, а кто – мнимый. Доронина – подлинная. Миронов – умница, тоже подлинный.

Провёл бы аттестацию руководителей культурных учреждений, потому что многие из них имеют сомнительные дипломы, далёкие от гуманитарных наук. Например, сейчас у нас руководят культурой кардиологи. С какой стати?    Кроме того, нужно усиливать менеджерский состав в культуре, чтобы он не был оторван от творческих и гуманитарных сфер. Менеджер должен знать законы, эволюцию этой области.    Я бы запретил национальным театрам, которые сидят на огромных дотациях, ставить дешёвые коммерческие пьесы, потому что это преступный путь для серьёзного искусства. Это – лёгкий путь, кассовый. А заставил бы заниматься серьёзными историями, возвращать зрителя к тому, что ему необходимо, ведь он убегает от телевизора, примитива и ищет живую душу. Нужно, чтобы эту душу он находил в театре, а не крик, смех.    Этим наш театр всегда отличался от Запада. Откуда взялась мода на то, чтобы называться «европейским театром»? Разве наш собственный театр плох? Ведь этому театру кланялись Чехов, Толстой. Марию Заньковецкую целовали в руки, ноги, платья… Почему мы должны боготворить европейский театр, который уже давно помешался на каких-то физиологических актах на сцене? Пусть он будет, мы не против. Но давайте думать, чем мы сильны.

Конечно, верю. А как жить без веры? Тогда нужно церкви закрыть, потому что нет Бога, закрыть школы, потому что нет ума. Эта вера укрепляется, когда находишь что-то прекрасное в неожиданных местах, оно растёт, цветёт, пахнет, удивляет, заставляет сопереживать.    Есть неплохой Театр на Подоле – в жутком здании, где постоянно слышен грохот трамвая. Там есть два очень хороших спектакля – «На дне» и «Прошлым летом в Чулимске». В этом сезоне их играют, и это великая радость.    Да, это идеализм. Но как иначе?    Хорошие спектакли есть и в театре на Левом берегу. Их немного, но они есть. Даже в труппе у «франковцев» остались пять-семь актёров, которые Вас удивят и взволнуют.

Нет, никогда.    У Дмитрия Ильича свой путь, который был им определён изначально – путь, близкий к шоу-бизнесу. Меня это никогда не интересовало. У меня нет ни таких амбиций, ни желания. Зачем? Если моя мысль, мой текст будут интересны двум или трём, то они их найдут в любом издании.    Хотя предложения были. Но, взвесив все «за» и «против», я понял, что если ты займёшься одним, то потеряешь другое. Я благодарен изданиям, которые со мной работали и работают.

Это была авантюра, а не интервью. Мои друзья делали в Крыму фестиваль «Крым Мьюзик Фест», и им нужно было помочь сделать текст с этой замечательной певицей. Таким образом, я и оказался в этой компании.    София Ротару – человек природного ума и мудрого достоинства. Ей не нужно заканчивать массу университетов, чтобы быть умной – она умна от природы. Это видно по всей её жизни. Мне такие люди очень импонируют. Она знает свои слабые стороны: она в меньшей степени артистка на сцене, нежели некоторые. Но она знает и свои сильные стороны: её безусловное магическое влияние на аудиторию и её замечательный тембральный потенциал, который сохраняется.    Такие люди украшают нашу жизнь, и я рад, что они просто есть. Я хочу, чтобы она была такой же, как в этих «огоньках» ещё сто лет. Когда ты смотришь на экран, обнаруживаешь, что этот человек не меняется, и думаешь, что ты и сам не меняешься. Если она со времён «Песни-81» до «Песни-2011» не изменилась, а стала только лучше, значит, история в этой жизни интереснее, чем нам кажется. Такие артисты для нас пример. Это – эликсир даже не вечной молодости, а вечного упрямства.    В другом вопросе у меня спрашивали, не хочу ли я, как Дима Гордон, открыть свою газету. А что я там буду писать? Писать о людях, которые мне неинтересны, я не хочу. Нужно, чтобы на тему, над которой ты работаешь, откликалась твоя душа. Моя душа не откликается на интервью (не хочу никого обижать) с Ириной Билык. Ну, не откликается она. Так что же, я должен себя мучить? Она не откликается на интервью с Сергеем Зверевым.

Зачем же так грубо говорить о женщине? Она, как говорили бы некоторые писатели, прошла сложный путь к успеху. Он был усеян шипами, сказал бы ещё один пошляк.    Мадонна – человек, сделавший себя сам во всём. Это знак, на который ничто не может повлиять – ни наш разговор, ни моё мнение, ни Ваши обидные слова.    Туром Мадонны занимается известный промоутер Павел Облучков. Он её покажет 4 августа на стадионе, об этом сказал Колесников. Мадонна – одна из главных поп-икон Земли. Я никогда не любил её голос, не могу воспроизвести ни одну из её песен, и мне всегда казалось, что она – великая авантюристка. Так оно и есть. Но у неё есть способность магнитить людей. Она – очень умный и неординарный человек. В её жизни меньше творчества, но больше технологий. Но раз они действенны, так чего же нам спорить? Я, конечно, пойду на её концерт, посмотрю, в первом ряду буду сидеть.

Я пишу их каждый день. Только не в форме цветочков и сердечек, а в форме строк – на Фейсбуке, в рецензиях, в книгах. Это – тоже валентинки, объяснения в любви. Напишешь статью о каком-нибудь артисте, которого любишь – валентинка. Зачем обязательно ждать 14 февраля? Если я люблю Татьяну Васильевну Доронину… Я ей так и сказал: «Татьяна Васильевна, я Вас очень люблю». И это не поза, это – момент преклонения перед тем, что такой человек есть на Земле. И она приняла это как должное.

«Можно и зайца научить курить», как сказала одна известная героиня.    Здесь имеет значение стечение обстоятельств. А, кроме того, должны быть какие-то способности (я не говорю – талант): держать ручку, уметь на кнопки нажимать, строить фразы, искать образы. Но пресса сейчас в основном имеет однотипный формат: подлежащее и сказуемое. Ушла эпоха, которая была в 90-ые, когда соревновались, кто красивее, острее и литературнее напишет. Этой соревновательности сейчас нет: подлежащее, сказуемое, сенсация, длинный заголовок, например, «Юлия Тимошенко потеряла косу, а потом голову». И всё. Количество кликов, а не качество слога определяет мнимую успешность. Литературные моменты останутся на своей территории, маленькой территории. Никуда они не денутся, будут в Интернете.

Пишу я, может быть, и остро, но при этом пытаюсь не хамить. Нельзя оскорблять людей, любишь ты их поступки или осуждаешь. Мы живём в очень маленьком кругу, все друг друга знают, потому нет смысла строить важные мины («Ах, меня не любят!» или «Вот я сейчас как напишу…»). Накипело на душе, есть возможность и где высказаться – хорошо. Нет – носи в себе. К тому же, порою взгляды у людей меняются.

Никто мне ничего подобного не предложит. Я даже не хочу на эту тему фантазировать. Не предложат по двум причинам. Первая заключатся в том, что эти личности, которых Вы упомянули, окружены таким пулом прилипших, как мухи к ленте, советников, грантоедов, жуликов, аферистов и бездарей, что человек из другой среды, извне, не из их круга, как та птица не перелетит середину Днепра.    Этот вопрос совершенно не ко мне. Конечно, нет.    Хотел бы я? Если бы кому-то была интересна какая-то рациональная мысль, то почему бы не встретиться на том же Гуманитарном совете с людьми разных поколений – и теми, кто помоложе (как я), и теми, кто постарше (как Борис Олийнык). Я же не корчу из себя какую-то важность. Но если голос прессы интересен, пусть это немножечко ротируется. А так, за круглым столом часто сидят одни и те же люди, которые там просидели уже много лет, и, может быть, притупилась острота восприятия. Ведь не будет ничего плохого, если за круглый стол сядет, например, Виталий Портников, молодые режиссёры… Ведь у нас есть замечательные молодые режиссёры. Вдруг. Ни с того, ни с сего. Чудовищное обучение в институтах: преподают те, кто ничего не ставит и не играет. А вдруг есть режиссёры. Иногда появляются и актёры.    Вдруг после такого обсуждения у кого-то застрянет в голове мысль, даже чужая, так пусть воспользуется ею.    Так что не пробиться мне в советники никогда. И не жажду, и не пустят. А если и пустят, то потом что-то такое выдумают, что повесят ярлык «маньяк, убийца, негодяй». Там очень сложная система входа, страшная, ни на жизнь, а на смерть. Тех, кто приближается к этому кругу, тут же пеленгуют те, кто находится в этом круге.    Когда-то мы работали над проектом «Рождественские встречи» с Аллой Борисовной Пугачёвой в Киеве. Кто советовал Юлии Тимошенко вырезать песню под названием «Русь, ты – святая»? Когда я спросил, зачем это сделано, мне ответили: «Щоб не образився західний електорат». Разве это советник? Это – идиот, а не советник.

В моём представлении и в реальности существует два образа Пугачёвой. Первый образ – медийный, который делает из этого человека чучело гороховое. Он страшный навязчивый, скандальный. Я его отметаю сразу, обрубаю на корню, потому что не хочу его видеть.    Второй образ – абсолютный артистический гений ХХ-XXI веков, равного которому нет и не было. Это тот артистический гений, перед которым преклонялся Олег Ефремов, Ангелина Степанова из МХАТа, Галина Волчек. Для меня Алла Борисовна именно такая. А та, медийная, меня совершенно не интересует, пусть хоть выйдет замуж за Муму.

Когда как. Бывает, нужна музыка, бывает – тишина.    Например, нужно сделать текст по пьесе Чехова «Чайка» в Художественном театре размером 15 тысяч знаков. На это уходит ночь. Безусловно, его можно сделать быстрее, за несколько часов. Но ты же ищешь финал. А как сказал великий Мюллер: «Всегда запоминается последнее слово». В той «Чайке» финал был такой: «Всех не перестреляешь». Поэтому если я не придумаю финал, зачем мне вообще писать этот текст.

И не дружу, и не враждую. Я считаю, что о коллегах нужно говорить или хорошо, или ничего. Есть, правда, несколько человек, с которыми мы близки, но они больше работают в сфере пиара, отошли от активного журналистского опыта. Есть такой замечательный человек Ольга Стельмашевская, она занимается промоушеном артистов. Мы дружны не один год.    Работа – это святое, об этом нельзя говорить. Я их всех люблю и обожаю, но дружб – нет. Помните такие строки: «О, сколько дружб ненужных…»?

Некоторое время я преподавал в ВУЗе, меня, естественно, называли по имени и отчеству. Поэтому я отношусь к этому совершенно нормально.    А как отношусь к возрасту? Для этого нужно прочесть и понять Пруста «В поисках утраченного времени». Время не являет собой какой-то проблемы. Есть потери, нереализованность, но мук нет. Просто иногда оборачиваешься назад и вспоминаешь Цветаеву: «Уж сколько их упало…».

Никогда в жизни. Могу пойти в церковь и на алтаре поклясться. Никогда. Если ты хорошо относишься к человеку, это не противоречит твоим убеждениям, то зачем заказывать такой текст? Он сам появится. Или если редактор какого-то издания поинтересуется, интересна ли мне та или иная тема, и она мне действительно будет близка, то почему нет. Но если меня, например, попросят написать книгу об актрисе Х, которую я не считаю артисткой, то никогда в жизни. Даже если за это предложат миллион долларов.

Я всегда с большим вниманием изучаю раскладки. Они же камертон умонастроения людей. Недавно увидел газету под названием, которое меня потрясло – «Хочу в СССР». Издатель – Донецк. Такое бы издание при Ющенко не появилось бы. Купил, газета оказалась очень интересной: много узнал о Горбачёве, очень искренние письма читателей, которые много потеряли из-за распада Союза.    Есть Интернет, а в нём – всё. Это как супермаркет, как Макдоналдс, где всё есть. Мы лучшее не берём – берём только ужасное.

До слёз растрогал меня спектакль в Театре на Подоле по пьесе Вампилова, финал. Когда чудная молодая актриса, изображая не совсем здоровую девочку, вдруг стала петь в стиле Земфиры. Этот зонг меня ошарашил. Потом я нашёл поддержку у своих коллег, театроведов, критиков и журналистов. Все сказали, что это было хорошо.    А если хочется себя разорвать на части, всегда есть великие фильмы, например, «Летят журавли». Даже если у человека будут окоченевшими все нервные окончания, этот фильм нельзя смотреть равнодушно.

Конечно, помню. Всё началось с фильмов-спектаклей студии «Укртелефильм», которые были замечательно экранизированы в Киеве. Это были спектакли «франковцев», в которых играли великие актёры. Спектакли были чёрно-белыми, их смотрели родители. Среди этих записей был «Мартин Боруля» Карпенко-Карого. Актёры настолько замечательно все играли, что я бы и сейчас их смотрел и смотрел.

В программном смысле – нет. Но если предлагают интересную работу, которая может быть в тягость, потому что ты занят другим, то почему бы и нет. Естественно, я не пойду агитировать за фашистов за деньги.

Есть, конечно, но зачем я буду о них всем рассказывать.

Это уже сказано. Не мною. «Никогда не спорь с идиотами, иначе окружающие никогда не увидят разницы».

Их было немало. В прошлом году это была встреча с Татьяной Васильевной Дорониной. Легче было бы встретиться с Путиным и Медведевым, написав журналистские запросы их пресс-секретарям, сказав, что владеете военной тайной (например, украинцы хотят взорвать Кремль, примите меня на интервью). И приняли бы, я бы их увидел живьём. Гораздо сложнее было достучаться до этой актрисы, которая живёт затворницей. Но так как эта встреча не имела какого-то корыстного характера и любопытства. Возникла идея одного литературного альманаха, который без Дорониной не имел бы значения. Нужен был её текст, прямая речь. Я не хочу говорить тему, но тема для неё очень важная. Очень долго, полгода, шла переписка с её помощниками. В итоге сказали: «Приезжайте». А время? Не знаем. А где? Решим. А во сколько? А как она захочет. А сколько будет длиться разговор? Может, три часа, а, может, и до утра. Я с таким столкнулся впервые в жизни. Я приехал в Москву, остановился в Украинском центре на Арбате и до последней минуты я не понимал, смогу ли я с ней поговорить, или это будет напрасная поездка. Но буквально за несколько часов до встречи мне позвонили: «Татьяна Васильевна Вас будет ждать в 11 вечера».    Встреча эта состоялась, мы просидели практически до утра. И как такой день не может быть счастливым? Умный человек, легенда, с феноменальной памятью, цитирующий письма Чехова, о которых уже даже чеховеды забыли. Это я говорю не потому, что я такой восторженный, а потому что я такой объективный.

А у меня все статьи серьёзные. В школе я написал как-то сочинение о лете, после чего у меня спросили, откуда я его «стырил». Я помню, что описывал то, как цвели астры.

Самые лучшие слова – это когда люди, которым я доверяю, строги со мной. Говорят, где был повтор, где нужно искать что-то другое, какие темы стали навязчивыми в публицистике, где я был необъективен к артисту (театру, явлению, кино, режиссёру) и почему. Таких людей осталось трое, а когда был Вульф, их было четверо.

Это же делали великие писатели! Мы же, как говорил Островский в пьесе: «Мы – гуси. Мы – куры». Мы – другой вид. Я не смею отвечать на этот вопрос – он не ко мне.

Начиная с 2012 года, моим любимым блюдом будет овсянка. Потому что пора уже систематизировать хаотический образ жизни.

Боже сохрани! Никогда в жизни. Я там был, когда ещё на телеканале была Алёна Мозговая. Это было так смешно, даже смешнее передачи «Рассмеши комика». Заявки присылали люди, которые, казалось, не соображали, что это глупо, так нельзя. Например, была такая певица с псевдонимом или фамилией Наталья Сосало. Это было в том же году, когда победила Руслана.    А чего там сидеть? Гении там не появятся. Я ни на что там не повлияю. К тому же, на телеканале, как мне кажется, сейчас сидят люди довольно далёкие от меня.

Никто не помогал, кроме издательства «Радуга» и замечательного кинопродюсера Олега Кохана. Это была его инициатива сделать книгу публицистики.    Конечно, планирую писать ещё. Но только если скажешь о планах – насмешишь Бога.

Потому что артист, который поедет на этот конкурс, должен иметь 500 тысяч долларов или евро, внести эти деньги туда, куда они вносятся и ехать. А у этих людей таких денег нет.

Подобными сайтами я не пользуюсь. Я покупаю нормальные лицензионные фильмы, диски. Хотя возмущение людей мне понятно, потому что у многих нет финансовой возможности, особенно у студентов. И если они качают не порнографию, а хорошее кино, то – слава Богу! В бедной стране, а эта страна бедная, нужно быть осторожными с такими вещами.

Никогда. У меня нет никаких природных способностей для лицедейства.

Недавно мы разговаривали для журналистского текста с министром культуры, и он сказал то же самое: Виктор Викторович Янукович очень заинтересован вопросами кино и готовит с группой депутатов обновлённый вариант закона о кино. Я спросил, почему его это интересует. Он ответил: «Потому что он молод, энергичен и его интересуют IT-технологии, кинобизнес». И насколько я понимаю, увеличение финансирования кино состоялось не без помощи (прямой или косвенной) Виктора Януковича-младшего. Я догадываюсь, а не утверждаю. Если его помощь будет полезной нашим молодым выпускникам, то мы не должны писать на этут тему какие-то глупости, а должны поддержать парня.

Сразу все не вспомнишь. Но я замечательно помню свои впечатления от русской картины «Ейфория» Ивана Воропаева. Это великолепный фильм. Замечательный недавний фильм «Елена». Его же фильм, один из первых в этом десятилетии – «Возвращение».    От западных картин было немало хороших впечатлений, но выше всех – «Меланхолия» и «Догвилль» Ларса фон Триера. Это пример абсолютного гения в творчестве. Гений – это исключение из правил.

Хабенский, безусловно, талантливый человек, но его талант в большей мере раскрывался в Санкт-Петербурге, когда он работал в спектаклях Бутусова. Был замечательный спектакль «Войцек». Когда он перешёл в МХТ Табакова, он стал играть очень плохо. Это невозможно смотреть. Это кривляющийся сериальный персонаж, за которым ничего нет. Почему это происходит? Потому что нельзя всё ставить на весы коммерции. Снимаясь в этой гадости, «мыле» и всём остальном, он платит театру некий придуманный Табаковым «налог». Они поставили эту форму работы на весы прибыли, потому-то и не видно ни одной интересной роли. Во всяком случае из того, что показывали в Киеве, я не увидел ничего интересного. Есть сериальное узнаваемое лицо, его любят массы, девочки несут цветы, но образов нет.

Меня с таким большим человеком ничего не связывает и не может связывать. С моей стороны было бы невежеством примазываться к подобным именам.    Моя близка подруга занималась прощальным туром Аллы Пугачёвой. Мы решили взаимодействовать в творческом плане. Более того, я очень рад, что какие-то мои идеи и мысли помогли в чём-то.    Пугачёва – это человек из другого мира, с другой планеты.    На фестивале в Крыму я был, он получился. Сейчас готовится новый виток, второй. Хочется, чтобы он был хорошим, чтобы ярче прозвучала концепция, над которой мы тогда вместе думали. Её очень одобрила Алла Борисовна. Это концепция пяти континентов, которые соединяют этот раздёрганный мир.    Алла сейчас в отличной форме, пошла в политику. Она будет вести талант-шоу на российском телевидении. У неё есть огромное желание делать этот фестиваль в Украине. Не для себя в плане пиара – у неё уже всё есть. Крым должен стать площадкой, известной во всём мире. Такое место не должно пропадать зря. Они запланировали фестиваль на конец августа, как раз после окончания Евро. Дай Бог, чтобы всё получилось, потому что Крыму и Украине это нужно.

Никто. Эти иконы остались в ХХ веке.

Потому что этот свет был мерзким всегда, когда у человека плохое настроение. Когда настроение будет хорошим, ему станет легче на душе, мерзость уйдёт, и он всё воспримет иначе. Как одна моя знакомая сказала: «А ты не думай, и будет всё хорошо». Так и нужно, иногда не думать.

Во-первых, мне туда не нужно, потому что у меня нет таких амбиций. Во-вторых, на телевидении уже все, кто только хочет. Мне даже кажется, что тот, кого там нет, гораздо интереснее людям.    Кроме того, есть нишевый, не всем доступный канал, который называется «Культура». Бедный, несчастный канал, с крохотной аудиторией интеллигенции. Время от времени на этом телеканале мы говорим о театре. Они меня пригласили провести беседы с некоторыми людьми. Например, была интересная встреча с Марией Матиос, по книгам которой сейчас ставятся спектакли в театрах. Это всё происходит не просто в форме диалога, мы пытаемся обыграть беседу фрагментами спектаклей. Но очень тяжело: одна камера, один микрофон-петличка.

Вы меня перепутали с Меньшиковым.

Если бы перечитывал свои книги, был бы сумасшедшим.

Этого человека уже нет на этом свете – Виталий Вульф.

В людях ценю обаяние, ум, талант.    А как друзей отбирать? Разве это цветы, чтобы их выбирать. Друзья или появляются, или не появляются. Это история случайных общений, которая перерастает в дружбу. Я не понимаю, как можно выбирать друзей.

Человек их сам должен выбирать. Путин недавно дал установку составить список из ста самых важных книг для чтения русским детям. А как это можно сделать? Это – рейтинги самых важных, самых читаемых книг. Кому-то ближе Миллер, кому-то – Олби, кому-то – Эдик Лимонов.    Сейчас я читаю поздно открытого французского автора Ромена Гари «Обещание на рассвете». Его книгу мне подсуетила моя подруга. Эту книгу я в своё время пропустил. Какой стиль! Какой был талантливый ХХ век! Не то что жулики, которые сейчас выдают себя за писателей.

В детстве я мечтал быть взрослым. Будучи взрослым, я жалею, что уже нет детства.    Музыкой никогда не занимался.    Моё хобби: коллекционирование очень редких старых, 30-50-х годов, открыточек артистов советского и западного кино. Это чудо: ты видишь эти лица ушедшего времени и понимаешь, что в жизни есть что-то изменчивое. Сейчас лица людей другие. Зачем это мне, я не знаю. Эта тяга у меня с детства.

Дома.

Сейчас каждый дышит и пишет так, как хочет – полнейшая свобода. Можно ли обойтись без мата? Даже в поэтической и прозаической публицистике, я думаю, можно, чтобы не оскорблять слух ближнего, поискав синонимы, метафоры. Ведь и украинский, и русский язык так богаты! В театре «Современник» Сукачёв и Ефремов поставили спектакль «Анархия» с матом. Зачем? Ведь есть же синонимы. В чём здесь открытие? Да было бы большим открытием, если бы на сцену вышли их герои-рокеры, открывали рты, и звучал звук «пи» в зале. Это хотя бы был бы какой-то художественный приём.

В культуре меня часто возмущает отсутствие культуры как таковой. А насчет ТВ бесполезно возмущаться. Телевидение стало стихией. Например, есть мороз – что ж ты с ним сделаешь? Не нравится мороз – уезжает в тёплые края. То же самое с ТВ: не нравится тебе оно – слушай радио, читаю книги.

Борис Ильич – это патриарх нашей литературы и поэзии. Цикл его стихотворений о маме, о малой родине, возможно, один из лучших в истории мировой поэзии. Он лучший своей пронзительностью, великой простотой, образами. Это всё очень трогательно, это – на века. Не нужно искать каких-то сложных конструкций, Вселенную можно раскрыть простыми и ясными словами. Я очень хотел бы, чтобы он получил Нобелевскую премию, но мне кажется, всё не так просто в этой жизни.    Из современных поэтов я порекомендовал бы поэта из Закарпатья Мидянка. Он выдвинут на Шевченковскую премию. У него много диалектов, но это – поэт.

Оскільки я певною мірою співпрацюю з цим комітетом, не маю права когось ганьбити. Є моя внутрішня думка, і вона не повинна бути публічною. Проте я переконаний, що більшість людей, які отримують цю премію, гідні цього.

Я поставився до цього вчину з великим подивом. Тому що Шклір одним із перших дізнався про результат і розголосив про це на весь «Уніан». Він зрадів дуже щиро, він хотів цього. Так, роман не всі сприйняли: він суперечливий, декого він образив. Але так склалося, що саме він набрав більшість голосів. Але потім почалися «вибрики» і вимоги зняти міністра. Думаю, що це було його помилкою. Якщо, звісно, немає інших причин.

Я ненавижу московские антрепризы. Это не те антрепризы, которые в российском театре когда-то замышлялись. Это антрепризы халтурщиков и вымогателей денег. Хотя есть и исключения из правил. Но в своёй массе это полное безобразие и деградация русского театра.    Что касается проекта «Гражданин-поэт»… Когда свои вирши они декламировали в Интернете, было всё хорошо и весело. Но когда они приезжают во Дворец «Украина» и ставят коммерческие цены на популяризацию свободы слова… Друзья, определитесь, кто вы – коммерсанты или миссионеры! Разве Христос, когда ходил по палестинам, за свои проповеди и обращение в веру брал деньги? Меня это возмущает. Для меня это был немножко фриковый, но весёлый проект, призванный оживить жизнь. А тут, на тебе, начали брать за это деньги.

Я взял бы стихи Пушкина, Лермонтова, раннего Павла Тычины, сонеты и «Гамлета» Шекспира. «Гамлета» сколько не читай, там всегда обнаруживается что-то новое. Я бы взял фильм «Летят журавли», несколько картин Рязанова, потому что они не надоедают, сколько бы их не крутили. Это была бы хорошая подборка.

Любимые актёры – Татьяна Доронина и Евгений Миронов.    Мне нравится коллектив, не так давно появившийся в России – Петра Налича. Очень интересный коллектив, не зря они победили на «Евровидении». Робби Уильямс – замечательный певец, у него чувственный и обволакивающий голос. Кажется, что это очень умный человек, судя по его жизни. Он всё время хитрит, дурачится. Кроме того, люблю оперу Верди. Мой любимый композитор – Филип Глас.    Темы я не нахожу – они сами находятся.    Издательство журнала «Радуга» выпустило второе издание книги. Первое издание вышло и очень быстро разошлось, я сам удивился. Не было коммерческой цели продавать эти книги. Это – публицистика, эпизоды о жизни искусства. Это – своего рода зарубка на память для людей, интересующихся искусством. Я – не Лада Лузина, не самый успешный писатель Украины.

Есть театры на Подоле, на Левом берегу, есть театр Франко. В Театре русской драмы можно посмотреть спектакль «Деревья умирают стоя», в котором играют два замечательных мастера. Это не мой театр – не в идеологическом смысле, а в энергетическом плане.    С Молодым театром мне тоже как-то не везёт. Смотрел спектакль «Венецианский купец» и не принял его категорически, «Мария Стюарт» – ещё более категорически. Сейчас на очереди спектакль о Булгакове и Сталине, и я боюсь на него идти.

Потому что фильм бездарный, а Высоцким не может быть резиновый Кинг-Конг, который два часа истязает зрителей в зале.

У нас нет нелюбви или любви. Это, скорее, игра, которую я придумал. Вот я такой Гари Поттер в очках, а он – злодей Лорд Волдеморт. Поплавский для меня игровое воплощение злодейства в сфере прекрасного. Он – властелин каких-то страшных, тёмных сил, которые пытаются казаться лёгкими, светлыми и блестящими, но за ними скрывает очень-очень злая история, тьма.    О Поплавском всегда очень интересно писать. Мы с ним здороваемся, несколько раз я был у него в кабинете, но когда я говорю то, что говорю, он смеётся и отвечает: «Я все одно вищий за це».

Программы украинского телевидения есть разные. Есть безобразные – ребёнок вырастет монстром, если будет их смотреть. Но мы же на них росли, но монстрами не стали. Значит, украинское телевидение было способно предлагать зрителю гуманные, добрые и человечные программы.

Технологический, безусловно, прогресс, а нравственный и художественный – безусловно, регресс.