Олесь Бузина

Надеюсь, что этот чат добавил кое-что для уточнения моего подлинного образа, который на телевидении не всегда удается раскрыть. Я печатное слово больше люблю, чем устное. Оно более точно, более обдуманно. А на TV важны внешние эффекты – драки, хлесткие выражения. Если на шоу никто никого не посылает, народ даже смотреть не будет, придется все каналы закрыть. 

1) Все мифы, какие были о Шевченко, я развенчивал. Я боролся с идолом. Я хотел вернуть ему жизнь. Ведь это был самый обычный человек. Как мы с вами. Вряд ли нормальному человеку хочется даже после смерти быть тупым идолом для неграмотных профанов. Шевченко для меня тоже русский. Недаром же у него есть фраза "наша русская тоска". Это очень важный для Украины писатель. В нем, как в фокусе, собрана противоречивая украинская натура. Она одновременно тянется ввысь и погрязает в анархии. Эту анархию нужно преодолеть. Иначе распад – гибель. Не отдельного человека, а целого украинского русского племени. Да, без запятых – украинского русского племени. Мне этот народ было бы жаль.
2) Как-то перечитывал "Гайдамаки" Шевченко. С иллюстрациями Сластиона. И подумал: а ведь хороший был поэт! Кстати, эта книга была издана в Российской империи легально. Никакой цензуре ее не подвергали. Все проблемы Шевченко были не из-за "Гайдамак" или "Кобзаря", а из-за "неприличных рисунков на императрицу". Это нужно помнить и понимать. Императрица выкупила его, он "отблагодарил" ее. Трагедия Шевченко как человека – это трагедия неблагодарности. Нельзя быть неблагодарным! Вы сейчас скажете мне: "Так это же была эпоха крепостного права! Народ страдал!" А я Вам отвечу: при крепостном праве народ страдал меньше, чем сейчас. Три дня на пана. Три дня на себя. Седьмой – выходной. Пану был нужен мужик. Мужику – пан. Пан поддерживал порядок в селе. Обязан был иметь по закону запас зерна, чтобы раздавать крестьянину в голодный год. Вот такая была николаевская Россия! И народ плодился и размножался. А теперь – вымирает. Я не говорю, что крепостное право было идеальным. Я вообще потомок казаков, крепостного права не знавших. Но для многих людей, для их же блага, нужна узда. Иначе они просто сопьются и умрут, как это происходит, начиная с 1991 года, на Украине. У меня так куча соседей вымерла. Я живу в большом девятиэтажном доме. На первом этаже водочный магазин. Там на протяжении всех 90-х и начала 2000-х жизнь просто кипела. А теперь спокойно, как в морге – все клиенты умерли. Последний – мой ровесник – отдал концы в прошлом году. Пил три дня, а потом головой лег на стол и остановился как сломанные часы. Вот и Шевченко так остановился. От того же – от водки и неправильно понятой воли, которая без узды несет нас, как бешеная лошадь, прямо в пропасть.

Я бы подождал, когда Шевченко задаст мне вопрос. А потом посмотрел бы по его поведению, отвечать мне ему или нет. У меня к Шевченко нет вопросов. Я его в шутку называю – "мой крепостной мужичок". Я использовал его для создания своей маленькой литературной империи. Друзья, украинская литература настолько слабая и малоинтересная не только для мира, но и для самих украинцев, что называться в ней классиком - не большая честь.

А как же тогда Чечетов поймет, где свои, а где чужие. Я бы наоборот ввел правило, чтобы оппозиция ходила только в вышиванках. Вышиванка дешевле, чем костюм от Бриони. Оппозиционер должен выглядеть ярко, но скромно. Шаровар оппозиции не хватает. И плахт. Чтобы было понятно: если в плахте, значит, это Фарион, если без плахты - значит, Анна Герман.

Считаю, допустима. Но пользоваться ею нужно осторожно. В конце концов, б…во – это б…во. Такое слово есть даже в церковных древнерусских текстах ХІІ века. Да и первым "печатным" русским словом на территории Киева было слово "б…ь". Оно есть на пряслице, найденном в Вышгороде. Пусть это не совсем Киев, но очень близко. Как только писать научились, так и нацарапали. Пряслице нашли в археологическом слое времен князя Владимира и Ярослава.

Мечтал стать писателем. Мечта сбылась.

По моему округу никто не прошел. Там будут перевыборы. Именно потому, что по этому округу пошел в последний момент я. Я спутал там карты и "Свободе", и Пилипишину – местному олигарху. Получил больше удовольствие. Думаю баллотироваться снова.

Вы явно преувеличиваете мою известность. Мне, конечно, приятно, что Вы возносите личность Бузины на такой постамент – просто создаете мне культ. Но я знаю, что не настолько известен, как Вам кажется. Мне есть еще над чем работать. Думаю, Ющенко хуже, чем мне – его половина страны любила, а половина ненавидела, а теперь вся страна презирает. Вот на его месте я не хотел бы оказаться. А на моем мне уютно.

Нормальное человеческое желание. Время от времени оно у каждого возникает. Но в принципе я люблю Украину. Это прекрасное место для реализации активной личности. Хотя слабые здесь не выживают. Как в вестернах на диком западе.

1) То, что власть и оппозиция делают вид, что между ними существует большая разница. Причем принципиальная! Это смешит. 2) У людей образное мышление. Мысль, что каменюка могла упасть им на голову, но пролетела мимо всех, вызывает искренний интерес и даже вдохновение. Такая простая человеческая радость.

Проблема языка в Украине действительно существует, а политики никак не могут ее решить.

Людей объединяют только две вещи – ненависть к кому-то третьему и совместный проект будущего. Ненависть украинцев может только разделить. У нас огромная "внутривидовая агрессивность". Граждане Украины боятся выбросить свою агрессивность вовне и тратят ее друг на друга. Так что ненавистью нацию не объединишь. Остается только проект будущего. Когда страна строит, противоречия сглаживаются. Людей увлекает движение и призы, которые они могут получить в результате. Но Вы же видите, что у нас ничего не строят. Строительство заменено сказкой о рае, который якобы наступит после вступления в ЕС. Рай не наступит. Лично я свой маленький рай уже построил и прекрасно вижу, что он не зависит не только от ЕС, но даже от Таможенного союза. Главное, чтобы писателя читали. А меня читают.

Федерализировал бы уже вчера. Германия – федерация. США – федерация. Россия – федерация. Разве это плохо? Мне не нравятся унитарные страны. Унитарность уничтожает полутона. Унитарная Франция убила провансальский язык, убивает бретонский, госконский и еще кучу маленьких языков. Результат? Черный Париж!

Факт состоит в том, что школьники Бузину читают. Если читают, значит, стоит. Мои читатели по возрасту люди от 13-14 лет и до 80-ти. Идеальный вариант.

Есть такое выражение: "Дурень думкою багатіє". Я не люблю строить воздушные замки. Больше всего меня интересует литература и кино. Приходится заниматься общественной и политической деятельностью. Но только потому, что другие не хотят решать наболевшие проблемы. Меня возмущало, что по моему округу в Киеве в депутаты пошли воры, уголовники, экстремисты и, извините за выражение, те самые бляди, о которых я говорил. Только поэтому я был вынужден пойти в депутаты. Повторяю, как местный житель я доволен. Ни один бандит, ни одна блядь по 223 округу не прошла. Потому что все спутала моя кандидатура. Хотя денег у меня почти не было. Я сделал кампанию за копейки.

Со сдержанной надеждой на улучшение.

Обязан говорить на двух - по-русски и по-украински.

Деятельность "Свободы" в Раде свелась к имитации деятельности. Кроме пиар-акций, я ничего в ней положительного не вижу. Ни в экономике, ни в политике "Свободе" нечего предложить обществу. "Свобода" – это в высшей степени удобная для Партии регионов форма оппозиции.

По-моему, меня называют скандальным по недоразумению. Я просто не отношусь к категории "терпил". Это не скандальность. Это норма для здорового человека. Глупость я называю глупостью. Трусость – трусостью. Воровство – воровством. А у нас так много врут, что обычная правда превратилась в скандал.

"Лже-Богдан" появится чуть позже. Сейчас я заканчиваю книжку, которая называется "Союз плуга и тризуба – как придумали Украину". Это книга о первой четверти 20 века. В пятницу она будет закончена. А потом наступит и черед "Лже-Богдана".

1) Подумайте, что Вы говорите: автобиографическую книжку про Президента может написать только Президент. Писать от его имени я не стал бы за любые деньги. Простите, но я чувствую себя персоной не менее важной, чем президент. Я не работаю слугой. Моя профессия – писатель. По заказу я не пишу. Под псевдонимом не пишу. Я занимаюсь своей карьерой, а не карьерой президента. К сожалению, у нас никак не могут привыкнуть, что писатели – это не холуи. Партийная привычка все испортила. Писатели – это люди от Бога. Их нагибать нельзя. Писатель, который пошел в услужение, изменил своей искренности, сразу же перестает быть писателем. Посмотрите на наших грантоедов. Ведь они же рабы. Они пишут под тенденцию. А я стремлюсь видеть в жизни конфликт. Поэтому пусть за Кучму пишет Кучма, за Януковича – Янукович, за Кравчука – Кравчук, за Тимошенко – Тимошенко. Мне не нужны деньги, заработанные подобным образом. Думаю, женщины меня поймут, если я скажу, что каждая красавица теоретически может быть проституткой, но на практике большинство из них все-таки ищет любовь. Так и с литературой.
2) Я тоже попробовал себя в политике. Доиграл до конца. Кандидатуру не снимал. Узнал много такого, что даже если расскажешь, так не поверят. Получил удовольствие. Хотя и здоровья потратил немало. Любой опыт для творчества хорош.
3) Иногда с восхищением читаю Бузину. Бывает, напишешь, а писать мне приходится очень много, а потом читаешь и думаешь: неужели это я написал? Ай, да Пушкин! Ай, да сукин сын! Помните? Это так Пушкин воскликнул, когда дописал "Бориса Годунова".
Я мог бы соврать. Но мои коллеги, как бы они ко мне ни относились, не доставляют мне своим творчеством удовольствия. Из ныне живущих авторов мне понравился "День опричника" Сорокина, "Статский советник" Акунина, его же "Турецкий гамбит". Это не украинские писатели, как Вы видите. Но фильм "Статский советник" с Михалковым понравился мне куда больше, чем книга. А знакомство с Михалковым было самым интересным в моей жизни. Я ведь общался в свое время чуть-чуть с Гориным, со Станиславом Лемом, с Загребельным. Но Михалков – самый обаятельный человек, которого я видел в своей жизни. Как сценарист он еще в определенной степени и писатель тоже.

Влюбленная в писателя красивая женщина. Все остальное неважно.

Членом СПУ не являюсь. Значения у Союза писателей Украины нет. Там все приватизировано еще при Яворивском. Осталось украсть только особняк напротив Администрации Президента.

Когда я написал "Вурдалак Тарас Шевченко", то понял, что даже если больше ничего не напишу, история меня уже не забудет. Но я люблю писать. А читатель любит меня читать. У нас такой с читателем негласный договор. Я пишу, а он меня кормит, и оба мы получаем удовольствие. Моя цель – писать по книге в год. Из уже написанных, кроме "Вурдалака", я больше всего ценю "Тайную историю Украины-Руси" и "Верните женщинам гаремы". "Гаремы" – это чистая литература. Эссе, рассказы – одним словом, проза. Девушкам эта книга нравится. И я вместе с этой книгой. Чего еще желать? Но если честно, мне очень нравятся несколько глав из "Союза плуга и тризуба", которые я заканчиваю. Особенно глава про Лесю Украинку. Даже заплакал, когда ее написал. Погубила мама девочку. Замучила ведьма! Сделала из Ларисы Лесю, превратила в памятник и жила при могилке в должности советского академика. Долго жила! Та еще была Олена Пчилка! 

Пришла когда-то в Ахтырку банда красных – поставила памятник Ленину. Потом пришла банда «свободовцев» – снесла памятник. Народ безмолвствует и в том, и в другом случае. Народ понимает, что все это бандитские разборки, которые их не касаются. Провидение, по-видимому, избрало одну сатанинскую силу, чтобы рушить символы другой сатанинской силы. Я за то, чтобы в Ахтырке поставить памятник полковнику Ахтырского полка Денису Давыдову – замечательному поэту и герою-гусару. Будем собирать деньги на этот памятник. Я лично обращусь к мэрии Ахтырки, к ахтырцам с этой идеей. Тем более, что село моего отца сейчас находится в Ахтырском районе. Когда-то было в Грунском районе. Но при Хрущеве этот район ликвидировали. "Свобода" очистила место для будущего хорошего памятника нашему герою. Я так считаю.

Я – хохол. Я – украинец. Я – русский. У меня другой менталитет. Мы не злодеи. Мы – избранный Богом народ. Я имею в виду всех русских, состоящих из москалей, из хохлов, из белорусов или, как их называют, бульбашей. Я не считаю эти клички оскорбительными. И даже слово "жид" не считаю оскорбительным. Важно не что ты произносишь, а как. С какой интонацией. Есть ли в твоих словах любовь. У нас три государства. Но мы один народ. Бог нас избрал хранить светоч истинной православной веры. После отречения последнего царя мы живем в смуте. Царь отрекся от своего народа. Народ отрекся от своего царя. Сатана стал особенно силен в мире. Потому что православный царь – это "удерживающий". Он не просто скипетр держит или плохого опричника за шиворот, он удерживает Святую Русь и весь наш мир от проникновения в него сатанинского начала, от бесовского беспредела. Обратите внимание, как только пала в России монархия, через год пала монархия в Германии и Австрии, пришел нацизм и зажглись крематории концлагерей. Вот что произошло, когда не стало "удерживающего". Это мистический вопрос, богословский, философский. Об этом редко думают и еще реже говорят. Особенно публично. Но миссия нашего триединого народа, даже без царя, которого, надеюсь, Господь нам снова пошлет, по мере сил выполнять свой долг и бороться с чертом внутри себя и вовне – в миру. Мы не можем быть плохими людьми. Мы можем просто плохо или хорошо выполнять свою миссию богоизбранного русского народа. Богоизбранным народам всегда тяжело. Им многое небо дает, но и жестко с них спрашивает. Как только ты понимаешь, что украинец – это всего лишь такой русский, на тебя, не побоюсь этого слова, нисходит благодать. Ты успокаиваешься и несешь свой крест. Вот и все.

Не преувеличивайте мои возможности. Их часто ограничивают. Возьму для примера наши ток-шоу. Безулик боится меня приглашать. Шустер приглашает, но боится давать слово. Многим хотелось бы, чтобы меня не было. Но я буду. Меня уже никто не зачеркнет. А глупости хватает не только у "оранжевых" и националистов. У «бело-синих» глупости не меньше. Я – человек объективный. Умные люди работали бы со страной по-другому. Они бы ее вытягивали, а не опускали.