Надія Кошман

Я не выдумываю ничего, все подсказывает жизнь. Потому что писать можно только о том, о чем ты знаешь. Качественно писать. Даже фантасты, когда пишут про полеты в дальние галактики, используют выдумку, как бекграунд для истории. А действуют в истории всегда люди, и отношения всегда остаются человеческими – болезненными, радостными, счастливыми. Кино волнует зрителя тогда, когда они могут про него сказать: «Прямо как в жизни».    Вдохновляет все. Я люблю все, что есть в жизни.

Пригласили - я и согласилась. Меня не каждый день приглашают в редакции.    Нет, я вообще не ожидала вопросов.

Сценаристом быть, наверное, прибыльно и выгодно. Раз есть такое количество сериалов, значит, их кто-то делает. А если делают, значит, это выгодно, иначе этим бы никто не занимался.

Везде. Есть масса проблем, о которых можно говорить в документальном кино. У каждого есть телефон, на который можно снимать. Есть множество разной литературы. Есть Институт Карпенко-Карого, отделение документального кино.

Сценарий, конечно, должен быть. Это примета профессионального подхода к съемкам фильма. Но, как сказал учитель документалистики Флаэрти, «в документальном кино должен быть слегка намеченный сюжет». Документальное кино – это документ жизни, ну, а жизнь непредвиденная. А любая непредвиденность – это шанс и сюрприз для режиссера.    Нет, не всегда иду четко по сценарию. Как правило, жизнь гораздо интереснее и богаче, чем выдумка любого сценариста. Нужно уметь видеть эти сюрпризы, примерять к сюжету, потому что это может дать новое дыхание фильму как таковому.

Пишу и по-русски, и по-украински. С удовольствием писала бы на каком-нибудь еще языке, если бы его знала.    «Суперечок», на мой взгляд, нет. Они надуманные. Неплохо читаю и понимаю церковно-славянский язык. А поскольку все славянские языки из этого языка вышли, любой из этих языков – родной.

Фильм про бабушку Полину Райко. Женщина в 70 лет начала рисовать и расписала весь свой дом внутри картинами рая, как она его представляет. Это фильм о том, что человек, попадая в тяжелые жизненные обстоятельства, выходит из них своим путем. А эта бабушка, похоронив всех своих родных, включая своих детей, не запила, не заплакала, а взлетела в рай, который она себе нарисовала. Эта бабушка – опыт переживания трудностей в жизни.

Документалистика в Украине существует. Я в этом уверена. Но, к сожалению, как любое хорошее серьезное кино, она существует как некий закрытый клуб, потому что ее негде показывать. Фильмы снимают, но показывать их негде.

О президенте я уже снимала. Правда, еще когда он был премьер-министром. Это был фильм о Кабинете министров. Лично Виктора Федоровича я не снимала, но в кадр он попадал. Сам аппарат Кабмина был интересен, как один из кирпичей, на котором держится строй в нашей стране. Эта структура оказалась очень интересной, очень рационально и правильно построенной.    Нет, о политиках я бы не снимала, потому что о политике ничего не знаю. Да и любой человек меня интересует как человек, а не как политик.

Нет. Об этом хорошо говорить человеку, у которого она есть. А я считаю, что мне этой славы хватает в связи с регалиями, которые у меня уже есть. Моя маленькая слава лежит у меня в кармане.

По образованию я телережиссер. Телевидение я люблю, как шанс разговаривать сразу с большим количеством людей. Но работа на телеканалах, к сожалению, в последние десять лет показывает, что этот шанс утрачен. Потому что телевидение превратилось в инструмент навязывания неправильных стереотипов и социального поведения людей. Это касается и образования, и нравственности, и власти. Поэтому я не нахожу сегодня такого телеканала, на котором мне хотелось бы работать. Уже год я там не работаю, потому что я не разделяю те ценности, которые исповедуют редакционные политики каналов в Киеве.

С современной украинской литературой я плохо знакома. Но один из любимых украинских писатель – Григор Тютюнник. Из российских – Чехов и Достоевский. Из зарубежных – Честертон, Сэлинджер.    Я люблю рассказы: короткая и четкая форма.

Сценарии я пишу, потому что я режиссер и хотела бы снимать фильмы. Я не писатель, а вынужденный сценарист.

Я сейчас занимаюсь тем, что пишу, то есть работаю по специальности. Не знаю, насколько востребована работа сценариста. Продюсеры часто жалуются, что нет сценаристов и хороших сценариев, но гонятся они за быстрой окупаемостью или каннскими ветвями или берлинскими медведями. А хорошие сценаристы требуют времени, которого им продюсеры не дают, потому что гонятся за быстрыми результатами.

Нет, ничего бы не хотела менять. Все там честно и правильно.

В «Коронации слова» меня побудила участвовать возможность получить читателя. Все-таки жюри очень авторитетное и профессиональное, чтобы такому человеку дать в руки сценарий, нужно долго искать его. А в конкурсе они прочтут – они же в жюри. Ведь творчество требует отклика…    Финансовое вознаграждение важно, я же люблю конфеты.

Нет, раньше не посылала на конкурс. Я его дописывала.

Украинское кино не заточено ни на фестивальные варианты, ни на среднестатистического зрителя. Потому что фестивальное кино – это кино высокого класса, требующее больших затрат времени и денег. А кино для среднестатистического зрителя – это телесериалы. Поэтому эта ниша занята.    Такое понятие как «кассовое кино» – это калька с голливудского кинопроизводства. Нельзя сказать, что украинцы никогда не снимали кассового кино. Любой фильм киностудии Довженко, снятый до 1992 года, прошел по экранам страны, которой уже нет, а ничего не было более кассового, чем советское кино – 200 миллионов зрителей. Какая страна могла таким похвастаться? К сожалению, западный подход к славянскому кинематографу неприменим, как невозможно шить из кристаллического нейлона украинские вышиванки. Надо искать свое кино, своего зрителя. А зритель у нас в стране есть, но его немного. Зритель будет все равно, ведь надоедает смотреть про чужих дядей – хочется и на своих посмотреть.    Нет, мне такие богатые украинцы неизвестны. Потому что кино это вопрос мировоззрения. А мировоззрение быстро не вырабатывается. Можно быстро забить гол, получить результат и кубок в руки. Но быстро выдать новые смыслы, философское направление, обдумать все, осознать, перевести мысли и идеи в сюжеты, в зрительный ряд – это не так быстро. Но зато более долговечно.

Это не мне удалось, а студии «Кинематографист» и продюсеру Светлане Степаненко.

Нет, Минкульт ничего не диктовал в обеих моих картинах.